Я - Даго. Я - Даго Пестователь

Оба мужчины были рослыми, светловолосыми, одетыми в кольчуги и железные наголенники. В знак уважения они сняли шлемы с коровьими рогами. После Гизура они занимали наивысшее положение среди вои­нов Гнезда.

- Гизур оказался трусом, - объявила Хельгунда. – И я решила, что уже никогда не впущу его к себе в ложе. Вы двое с этих пор будете стоять на страже у дверей моей комнаты. А в качестве знака, что я даю вам такую власть, примите от меня эти два перстня.

- Что мы должны будем сделать, когда Гизур вернется? – спросил Ящолт, обладатель столь молодого и красивого лица, что Хельгунда уже знала, что его первого вскоре впустит в свое ложе.

- Вы приведете его пред мое лицо, только не отступайте от него ни на шаг. Он был отважен, когда нужно было расправиться с Пепельноволосым, беспомощным старцем. Это он вынудил, чтобы я закрыла соб­ственного мужа в башне. Отважным был он и тогда, когда хватал невольников из моего собственного народа и продавал их в Юмно или же Гедану. Зато он испугался мардов, которых победил какой-то Пестователь, имея всего сотню людей.

Еще до того, как Гизур вернулся, ведя с собой награбленный по деревням десяток лошадей, комнаты княжеского двора выглядели как ранее. Хельгунда приняла бывшего любовника в большом зале, в котором стены были завешаны шкурами кабанов. Она сидела на троне в своей княжеской короне и в самых красивых одеждах. Впервые в жизни она почувствовала себя истинной владычицей, и при мысли о Гизуре ее небольшие губы бледнели от злости.

Гизура привели Ящолт и Годон и приказали ему опуститься на одно колено. Одновременно они позво­лили, чтобы свидетелями унижения командира стали три десятка норманннов, которые заполнили почти весь зал.

- Что ты знаешь о мардах? – спросила его Хельгунда.

- Их победили, - ответил тот, чувствуя, что ему грозит смерть.

- Ты это свершил?

- Некий Пестователь.

- Мне говорили, что у него была всего сотня воинов, в то время, как у тебя имелось целых двести храб­рых рыцарей. Ты трус и больше не можешь командовать мужчинами. Сядешь в зале с женщинами и будешь прясть кудель.

Более трех десятков мужских глоток взорвалось столь громким, что он оглушил всех, смехом. Но Хель­гунда дала знак рукой, чтобы все успокоились

- Где мой муж, Голуб Пепельноволосый, истинный повелитель этой земли? – спросила она у Гизура.

- Не знаю. А находился в башне на озере лендицов. Исчез…

- Мыши его съели?

И снова оглушительный гогот.

Хельгунда указала на пустое место рядом со своим троном. Когда-то там стоял золотой трон Пепельно­волосого. Этой ночью своим женским умом поняла она, что плохо сделала, закрывая супруга в башне. Одинокая и красивая владычица всегда будет зависеть от милостей любовника, такого как Гизур или другого, вроде Ящолта или Годона. Совсем по-другому может быть, когда на троне воссядет муж, и лучше всего, если будет он старым и неспособным к любви. Это на него можно свалить любой грех, зато себе приписывать любую заслугу, прика­зывать убрать невыгодного любовника, а другого одарить склонностью. Еще хорошо, когда на троне восседает повелитель из древнего рода и здешнего люда, а не чужак, какой-нибудь норманнн, ведь чужого легче всего не­навидеть.

- Еще сегодня должен здесь встать второй трон для повелителя всей этой страны, - медленно и тор­жественно возвестила Хельгунда. – У тебя, Гизур, были тайные замыслы, самому сделаться здесь князем. Это ты пленил князя Голуба в башне, меня же сделав безвольной. Но я нашла защиту в воинах, верных моему отцу, князю Хоку. За то, что вы встали на моей стороне, - обратилась она к норманннам, - я удваиваю вам жалование.

На сей раз радостный рык потряс всем залом, после чего раздались шумные удары мечами в щиты, знак уважения и верности. Гизур понял, что уже ничто не спасет ему жизнь, разве лишь то, что он был отцом Асла­ка.

- По причине этого самозванца, Гизура, - продолжила Хельгунда, - этот край распался, укрепились си­лой роды Повал и Дунинов, а вместе с ними и других. Трусостью своей Гизур желал заставить нас покинуть Гнездо, тем самым – собственную страну.

Хельгунда знала, что ее слова придутся воинам по душе. Практически все норманнны уже сумели по­немногу выучить здешний язык, они поженились на склавинских девицах, выстроили себе дома, устроили жизнь, у многих были маленькие дети. Так что мысль о возвращении в Юмно их совсем не радовала. Этот край они уже считали своим собственным.

- Даю тебе последний шанс, Гизур, - заявила княгиня. – Ты отправишься на поиски Пепельноволосого и привезешь его, живого или мертвого. Если обнаружишь мертвым, объявишь, что его убил Пестователь со своими лестками. Кто-то должен сесть на троне рядом со мной, чтобы край этот имел законных правителей. Если не вернешься в течение семи дней, на троне сядет Аслак, а Ящолт с Годоном наденут ему на голову кня­жескую корону. Я же стану править только лишь от его имени, поскольку сейчас он дитя. Но это сын Голуба Пепельноволосого, истинный правитель этой страны.