Я - Даго. Я - Даго Пестователь

Он направился через сени, освещенные пляшущим огнем факелов. Повсюду валялись людские останки, женщин и мужчин, из каждого угла доносился хрип умирающих. Ноги Даго скользили на лужах крови, сворачивающейся теперь на досках пола, он жадно втягивал в ноздри ее всепроникающий запах. И он уже не испытывал в себе радости убийства, охватившей его, когда отрубил он голову Дунину Толстому. Ведь, говоря по правде, никогда ему не нравились убийства и кровопролитие. Вот только был ли иной путь, чтобы добыть Познанию? Можно ли было иным способом построить государство, разбудить спящего великана и ввести его в историю? Добренький Голуб загубил свою державу, потому что разодрали ее богачи. Как объединить ее, как только не убийством и рубкой голов гордецов? Именно в этот момент он ни на миг бы не усомнился перед тем, чтобы отрубить голову и Хельгунде. Ну почему один-единственный миг слабости повелителя, щепотка проявленной к кому-то жалости тут же перерождалась в опасность не только для него самого, но и для всего государства? Ведь ясно же было, что когда-нибудь Карак пойдет на полян, чтобы потребовать наследие жены Голуба Пепельноволосого. По причине одного мгновения слабости всего лишь одного человека два войска встанут друг против друга и начнут кровавую битву. Погибнут сотни воинов, в то время, как могла бы погибнуть всего одна красивая женщина.

Даго прошел в свою комнату, которую постоянно охраняли два человека Спицимира. Там он бросил на пол окровавленный плащ, снял позолоченный панцирь и ремень, на котором висел меч. Расстегнул кафтан с кружевной отделкой на рукавах, так как показалось ему, что и на них видит он следы крови. Затем поглядел на свой обнаженный торс – тот был чистым и белым.

Открылась дверь, в комнату вошла Людка, затем дверь за ней закрылась. Казалось, щеки ее горят, губы были красными, словно женщина напилась крови, пролитой в сенях, через которую пришлось ей переходить. Ноздри у нее трепетали, в глазах Людки увидал Даго телесное желание.

Неспешными движениями сняла она с себя супружеский чепец, распустила свои темно-русые волосы, словно незамужняя девица. Вползла она меж колен Пестователя и начала гладить его беловолосую голову. Тогда он подтянул ей платье до самого пупка, и в прохладной комнате охватил его головокружительный и пробуждающий похоть теплый запах женщины. Потом повернул он ее и, наклонив ее спину книзу, вошел в женщину сзади, как жеребец входит в кобылу. Она первая познала наслаждение и выгнула спину дугой, дрожа всем телом. Он же еще долго входил и выходил из нее, поскольку давно уже не было у него женщины, и телесное желание оставалось в нем как бы приглушенным.

Перед рассветом по деревянному помосту прошел Даго прямиком со двора на защитные валы, где тут же начал его хлестать холодный и кусающий предвесенний ветер. На валах и ниже, на дворе, догорали факелы и масляные лампы, валялись ободранные от оружия и дорогой одежды трупы мужчин и женщин, некоторые совершенно нагие, другие же в одном нижнем белье. От ветра шевелились языки пламени факелов, и только лишь они казались живыми, поскольку вся крепость лежала в какой-то пугающей мертвенности и неподвижности. Раненные уже скончались, солдаты, измученные бесчисленными убийствами, спали; ниоткуда не доходило никакого звука шороха или стона. Шумела лишь за валами река, переполненная плывущим льдом. Громадные льдины бились о деревянные опоры моста, налезали друг на друга, накапливались и валились вниз, уплывая с течением. Даго показалось, что на реке тоже происходит какое-то страшное сражение, еще не завершенное чьей-то победой.

Спали и посады: тот, что под крепостными валами, и второй, который на берегу реки. С какой-то странной, извращенной радостью подумал Даго, что никто еще из горожан и купцов не знает, что Познания сменила повелителя, что нет уже Дунинов, а есть только он – Пестователь. Сражение завершилось внутри крепостных стен, за закрытыми на ночь воротами. Вопли, которые, возможно, и проникали за пределы валов, даже за реку, наверняка воспринимались как знаки празднования по причине рождения сына у Пестователя. "Народ любит смену повелителей", - подумал Даго в соответствии с науками об искусстве правления людьми, представляя, как еще сегодня будут все танцевать, пить и петь в посадах, приносить ему подарки и знаки почтения, восхвалять его мудрость, любовь свободы и справедливость.