Я - Даго. Я - Даго Пестователь

С момента бегства из Плоцка в его теле все время действовал яд, потом он простудился и, похоже, у него было воспаление легких. Лишенный сил и замкнутый в клетку людьми-выродками, он сам чувствовал себя зверем и даже не пытался думать о том, кем был до сих пор, поскольку, как сам думал, подобные воспоминания могли пробудить в нем сумасшествие. Не думал он и про месть Зифике, о том, что случилось с его державой, с Херимом, Спицимиром, Авданцем и Палукой. Все это время его мысли нацелены были на выживание – и он выжил. А теперь ожили воспоминания и начались бессонные ночи, во время которых кровь вскипала в нем при мысли о Зифике, об измене, о перенесенном им унижении. "Буду убивать, убивать, убивать…" – шипел он по ночам, словно свернувшийся в клубок змей. И строил в голове десятки планов, каким образом вернется в Гнездо и вернет себе трон Пестователя. Вот только утром каждый из этих планов казался ему нереальным.

Поначалу он носился с намерением воспользоваться карликовыми конеедами после того, как они научатся биться на копьях или палках. Он хотел посадить их на лошадей и по замерзшим болотам отправиться с ними к Клодаве, победить ее, добыть лучшее оружие. Только выродки в большинстве своем были не в себе, пугливые, они быстро теряли интерес к обучению чему-либо. Особенно странным в них был страх перед сидением на лошади, хотя ведь они не занимались ничем другим, как только разведением этих животных. Так понял он, что должен отсюда уехать в одиночку, причем, как можно скорее, прежде чем сюда прибудет Клодава со своими сыновьями и вооруженной стражей. То есть, необходимо было покинуть это место до ее приезда. Но с другой стороны, он не знал, кто Клодава такая, кроме того, что она госпожа конеедов и вдова, муж которой был убит Гизуром. Означало ли это, что ее муж был лестком? Если так, тогда ее нужно было ждать и открыть ей свое имя, попросить убежища и лучшего оружия. Вот только мог ли он рассчитывать на чью-либо лояльность? Если Зифике удалось захватить державу полян, всякий, кто выдал бы ей Пестователя, имел право рассчитывать на большую награду. Так что было лучше уйти отсюда, украдкой приблизиться к какому-нибудь граду, схватить кого-нибудь и в первую очередь добыть сведения обо всем, что произошло в краю с момента его бегства. Вот только все эти планы перечеркивал страшный мороз и глубокий снег. У него еще случались головокружения – похоже, это были последствия отравления. Еще он боялся того, что резкий, морозный воздух вызовет возвращение болезни; лучше всего он чувствовал себя у очага в мазанке Старца конееда. Так что он не спешил с тем, чтобы покинуть вёску, и, в конце концов, сама судьба решила за него проблему.

Как-то в полдень услышал он во дворе щелкание бича, резкие голоса и переполненные страхом вопли выродившихся людей. Выбежав из мазанки, он увидал на рослом коне громадную женщину с копной рыжих волос на голове. Эта женщина – которой на глаз было лет сорок – была вооружена луком, мечом и щитом, в правой ее руке был необычно длинный бич. Женщину сопровождали три молодых конных воина в шлемах, а еще ьри конюха, вооруженных копьями и щитами. Длинный бич этой женщины – Даго сразу же догадался, что это была Клодава – был необычайно подвижным; раз за разом он громко щелкал, время от времени его кончик доставал кого-то из конеедов. У Клодавы, вроде как, и не было причин бить выродков, но таким вот образом она показывала, что это она здесь хозяйка, требующая послушания во всем.

- А ты кто такой? – удивленно спросила она у статного мужчины, стоящего перед мазанкой мелкорослого старика.

Даго сделал вид будто бы не понимает язык склавинов. На языке донск тунга он сказал:

- Мое имя Эрик. Я свободный норманн.

- Был свободным! – крикнула Клодава в ответ на том же дунск тонга. Свистнул ее длинный бич, конец его обернулся вокруг тела Даго и бросил его на снег. Ей это не удалось бы, но именно в этот момент у него закружилась голова, возможно, от резкого воздуха на дворе, и он почувствовал страшную слабость; копье и топор выпали у него из рук.

Сыновья Клодавы соскочили с коней и связали руки Даго за спиной.

- То, что ты норманн, я сразу же поняла по твоим светлым волосам, - заявила Клодава. – Слышала я, что какая-то группа норманнов из Юмно спустилась АО Вядуе до самой Варты, а потом поплыла вверх уже по ее течению. Вас разбили, а тебя я возьму в свои невольники.

- Он Лесной Господин. Это Лесной Господин! – вопили выродки, показывая пальцами на Даго и как будто бы обвиняя его в чем-то.

Даго обеспокоился тем, что они могут сообщить Клодаве, что их недавний пленник знает язык склавинов. Только женщина считала конеедов за зверей, и все их вопли для нее были что собачий лай. Она разогнала местных ударами своего бича.

- Обрежьте ему волосы, потому что он невольник, - приказала она по-склавински одному из своих сыновей.

- Остановись, госпожа, - обратился к ней Даго на языке донск тунга. – Ты вновь сделаешь меня свободным, потому что весной я покажу тебе место, где, прежде чем нас разбили, мы спрятали всю свою добычу.