Я - Даго. Я - Даго Пестователь

Херим не отвечал. Где были все эти спящие великаны, если они с Даго тащились уже два дня по этой практически безлюдной стране болот и трясин? Они пересекли уже бесчисленное множество речушек и ручьев, а может и саму Нотець, но все равно новые и новые реки и болотистые разливы становились преградой на их пути. Да и вправду ли где-то далеко отсюда существовала страна лендицов и король Пепельноволосый, равно как и край спалов, куда так упрямо стремился Даго? А вдруг Даго ошибся? Ведь учили же Херима, что на Восходе проживают пожирающие человеческую плоть андрофаги, лысоголовые агрипаи и одетые только в черное меленхлайны - все это народы дикие и варварские, не избирающие себе правителей и не создавшие никаких, даже для самих себя, законов. Старые книги ничего не говорили о лендицах и королях Пепельноволосых или каких-то там спалах. Ведь что случится, если встретится им спящий великан, они разбудят его, а тот схватит их своими пальцами и раздавит будто мошек? Может история и правильно поступала. заставляя восточных великанов находиться во сне. Кто знает, не приведут ли эти болота, по которым бредут они сейчас, к упомянутому в истории громадному озеру, откуда вытекает одна река, называемая Гипанисом, а вокруг озера скачут дикие белые кони подобные Виндосу? В книгах говорилось, что как раз это озеро отделяет мир от края скифов и невров - людей, что раз в году превращаются в волков.

И неожиданно Херим придержал коня.

- Давай повернем назад, господин, - умоляюще попросил он. - Давай вернемся в край Свободных Людей, где дали тебе титул Пестователя. Я боюсь великанов, о которых ты говоришь, что они спят за болотами.

Даго сжал пальцы на рукояти меча. Губы его были сжаты, и до Херима дошло, что через мгновение его голова упадет в то болото, которое уже давно месили копыта их лошадей.

- Я знал, что путь в край спалов преградят мне пущи и реки, и что буду я слышать мольбы о том, что лучше бы повернуть назад. Только я считал, что это будут сладкие голоски обнаженных женщин, но не твой, скриба несчастный.

Хериму казалось, что в последний раз глядит он на заходящее солнце, он даже перестал чувствовать зуд от укусов комаров, облепивших все его лицо и проникших в лошадиную шерсть.

- Прости меня, господин! - испуганно взмолился он.

И может быть - Херим так до конца и не был уверен - был бы он убит, если бы не чей-то отчаянный голос, отвлекший внимание Даго. Из недалеких ивовых зарослей на краю заросшего камышами болота кто-то звал на помощь. Это был зов на языке спалов, и он пронзил сердце Даго болью и радостью одновременно. Сын Бозы ударил коня шпорами, но уже через мгновение сдержал его, так как здесь каждый неосторожный шаг грозил смертью в болотной бездне.

Тогда он спрыгнул с седла и, ведя Виндоса под уздцы, со всей осторожностью направился к ивовым зарослям, потом остановился, так как земля под ногами, как показалось, начала дрожать и проваливаться. В пяти шагах от себя Даго увидал воина с конем, засосанным трясиной по самый живот. Конь ужасно храпел, каждое движение погружало его в болото все глубже. На воине же был панцирь, за спиной висел щит, стеснявшие движения. По-видимому он опасался того, что если сойдет с коня, то и сам завязнет в предательской трясине.

- О господин, спаси меня, - попросил он высоким, молодым голосом.

Его лицо опухло от комариных укусов, панцирь из серебряных чешуй кроваво поблескивал в свете заходящего солнца. Багрово отсвечивал и округлый, покрытый серебром шлем, закрывающий нос молодого воина.

- Подожди немного, говорящий на языке спалов! - крикнул ему Даго.

Боевым топором, что был привязан к седлу Виндоса, нарубил он ивовых ветвей и набросал их перед собою на болотистую почву, затем вытащил из вьюков веревку и по настилу из веток приблизился к плененному в болоте коню.

- Брось мне поводья, - приказал он.

Привязав поводья к веревке, Даго вернулся к Виндосу, вскочил на него и пустил того шагом, вытаскивая одновременно и лошадь с всадником. Попавший в болото конь храпел все громче. но постепенно передние его копыта выбирались на более твердый грунт. Трясина как бы с неохотой отдавала свою добычу, шипя засосанным ранее воздухом воздухом. Еще одно усилие коня, еще один всхрап, и плененный конь вырвался. Весь облепленный черной, густой грязью, на подламывающихся ногах встал он на земле.

- Благодарю тебя, господин, - сказал юноша, соскочив с седла. - Ты спас мне жизнь.

Тут подъехал Херим, удивленно разглядывая спасенного, его одежду и вооружение.