Я давно этого хотел...(СИ)

Гермиона снова легла к нему на плечо, рисуя пальцами, какие-то узоры на его груди. Драко уткнулся носом в её волосы, от которых шёл нежный аромат персика. Как давно он хотел, вот так лежать и вдыхать её запах.

— А что мы скажем друзьям? — вдруг спросила Гермиона, переставая шевелить пальцами и посмотрела на Драко.

— Скажем, что я тебя изнасиловал и заколдовал, — фыркнул Малфой, — они поверят.

— Драко, я серьёзно! — Гермиона свела брови к переносице и сжала губы.

— Так я серь…

— Драко!

— Ну… ничего не скажем. Просто войдём с утра в Большой Зал, поцелуемся перед всеми и разойдёмся по столам.

— Глупый план, — Грейнджер улыбнулась, — но мне нравится.

— Вот и хорошо. — Драко улыбнулся, смотря, как Гермиона зевнула, прикрываясь ладонью, — А теперь спать. Всё остальное — завтра.

Гермиона что-то невнятно пробормотала Драко в ключицу и поудобней устроившись, почти сразу уснула.

Юноша с наслаждением наблюдал, как девушка спит. Её ресницы чуть подрагивали во сне, всё ещё припухшие губы были приоткрыты. Грудь медленно подымалась и опадала.

Драко накручивал прядь её каштановых волос на палец. Вчера он даже представить себе не мог, что будет так счастлив. Что девушка его фантазий и… сердца будет с ним. Гермиона Грейнджер зацепила его где-то на пятом курсе. Когда Амбридж уже стала директором и начала выслеживать всех неповинующихся, Малфоя восхитило упрямство этой гриффиндоки, строптивость… огонь в глазах. И с этого началось проявление зависимости… сначала взгляды на уроках и в Большом Зале, затем он начал садиться на арифмантике и древних рунах ближе к её парте, начал больше издеваться, потому что по другому не мог добиться её внимания…

«А сейчас, она голая спит на моей груди.»

Против воли на лице появилась широкая улыбка, настоящая, которая, казалось не украшала его лицо уже очень-очень давно, с того самого времени, когда он был ещё маленьким ребёнком — не огрязнённым чужими принципами, правилами и законами.

Любовь — теперь это чувство перекрывало и поглощало все остальные.

Драко положил руку на Гермиону, нежно обнимая, и закрыл глаза.

Он был счастлив — а остальное завтра.