Я демон! Что это меняет

Образ, нарисовавшийся в моем воображении, вдруг стремительно ужался практически вдвое как в высоту, так и в ширину, и что особенно обидно — в объеме некоторых весьма важных деталей… И если я свое разочарование просто не смог выразить словами, то Демон возмущенно воскликнул:

— Я не понял, а сиськи-то где?!

Вошедшее существо стремительно повернуло головку, окруженную облаком тонких белоснежных волос, и на меня уставились два огромных черных глаза без всякого намека на белок или радужку — просто блестящие черные озера на алебастрово-белом лице. Маленькие карминовые губки хищно приоткрылись, обнажая ровненькие ряды одинаково острых треугольных зубок. Эта улыбочка становилась шире и шире, пока не превратила узкое детское личико в ужасную маску со змеиным безгубым оскалом. Одета Фар'риага была в Тьму, завихряющуюся вокруг худенькой фигурки: темнейшая высокородная госпожа оказалась ребенком, точнее — девочкой-подростком, если можно так называть молодого высшего демона. А то, что она высшая, не вызывало сомнений: к малютке, едва достающей макушкой пятиметровому ловчему до середины бедра, мощными потоками устремлялась отовсюду энергия — работал дар голодной демоницы. Но главным аргументом в этом вопросе было то, что за ее спиной змеилось вдвое больше щупалец Голода, чем у ловчего.

Девчонка задрала голову к лицу ловчего и требовательно спросила:

— Почему клетки пустые? Где моя еда? — Высота звука ее голоса колебалась в таком широком диапазоне, что у меня засбоило сердце.

— Сегодня для тебя особенное блюдо, — Ловчий опустился на одно колено возле своей госпожи и наклонился к ней, чтобы их головы были хоть примерно на одном уровне. Потом указал на столбы с охранниками. — Эти двое провинились, и они твои.

Демоница не стала интересоваться, за что тюремщиков приговорили к съедению, она просто подошла к одному из них и потянулась к нему Голодом. Сопротивление бедняги было сломлено в считанные мгновения, на протяжении которых он успел пару раз нецензурно возмутиться, а потом уже просто выл, как обыкновенный низший.

Малышка слопала не только демона, но и путы, его стягивающие, что доказывало, насколько она сильней ловчего. Интересно, чего он от нее хочет, если так подмазывается?

Покончив с первым, демоница без промедления и раздумий вцепилась во второго.

Мда… Ну и аппетит у этой мелкой!

Потом она развернулась ко мне.

— А это кто? — тонкий пальчик, направленный в мою сторону, казался вдвое длинней нормального из-за прямого черного когтя.

— Это мой подарок тебе, высокородная, чтобы ты могла выставить собственного бойца на Играх и поучаствовать в сражениях между кланами.

— Разве такое возможно, Ас'шах? Я думала, кланы могут выставлять для состязаний только кровников.

Ловчий качнул головой:

— И воспитанников тоже, если это воспитанники наследников, которым еще не дозволено продолжить род. Еще есть время поднатаскать его, дикарь необыкновенно силен. Я поймал его в низшем мире, и ты не поверишь, но он вынудил меня сменить тварное тело!

— Хм, а выглядит довольно жалко, — протянула мелкая.

— А сама-то! — не удержался я. — От горшка два вершка, тринадцати годков еще не прожила поди, сисек даже не отрастила!

— Так вот ты что кричал?! — припомнила высшая мое восклицание при ее появлении в пещере. Черные глазюки вдруг заполыхали внутренним огнем, который вскоре стал изливаться из глазниц наружу, перекинулся на волосы, и они занялись, и вот уже всю демоницу охватило пламя. Тьма вокруг ее тела развеялась, теперь его окутывали огненные языки — наследница клана Бессмертных в Огне демонстрировала свой гнев. — Прочь! — она гребанула в воздухе в сторону когтистой пламенеющей рукой, и прутья моей клетки с жалобным 'динг-динг-динг' переломились и со скрежетом отогнулись вправо. Девчонка шутя переломила не только толстые металлические пруты, но и волю демона, зачаровавшего их не ломаться.

Мда, вот это я влип! Попасть в рабство подростку с замашками берсерка, да еще с неустойчивой девчачьей психикой — худшего со мной не могло произойти!

— Назовись!

Щупальца ее Голода угрожающе вытянулись в мою сторону. Теперь демоница напоминала цветок мифического пылающего лотоса: вокруг огненной середины распустились двадцать семь черных лепестков Голода, растущих из спины. А еще у нее было четыре крыла, сейчас тоже больше напоминающих языки пламени, а не части материального тела. Прямо-таки бабочка на цветке.

— Граах! Что за мысли?! Светлый, это ты там в поэзию ударился?

— Просто она очень похожа, — сознался тот.

Мда, романтик ментоловый…

— Щас эта моль нас погрызет, как шерстяной коврик, готовьтесь! — гаркнул Демон.

Щупальца Голода демоницы уже погрузились в нашу ауру и начали оттягивать из нее силу.

— Щит ставь!!! — заорали мы вместе со Светлым.

— Против этой мелкой? Это унизительно!

Но щит он все-таки выставил.

— Защищай! — и мы оказались в коконе из непроницаемой Тьмы. Непроницаемой она была секунды две, а потом истончилась, посерела и пошла прорехами.

— Развейся! — Воля молодой высшей вступила в схватку с волей Демона.

— Не пускай! Держи!