Читаем Я, Дикая Дика полностью

Вечером проходя из ванной в зал, с полотенцем на голове, уловила как тетя Нюра рассказывает маме втихаря, что «Ивана танцевала, я зашла и увидела! Может, вернётся к занятиям, вы бы поговорили с ней, Лариса Николавна!». Спасибо, уже доложили! Чёрт. Какое кому дело до моей личной жизни? Я немножко разозлилась, и подслушивать дальше не стала, тем более, что завалился папа:

— Тшэшьчь, бесштанная команда! — весело крикнул он мне сходу, как в детстве. Я хотела было психануть окончательно — не видно чтоль, что у меня уже давно титьки, я не ребёночек, хватит всякую хрень городить! Но он упредил — вручил мне пакет с новыми фильмами, и я, забыв обижаться, полезла разбирать его.

Поужинали, и развалившись перед домашним кинотеатром, мама вдруг предложила снова заняться танцами — ну хоть чем-то! Настроение было прекрасное, я радостно согласилась, и потом весь вечер мечтала, как это будет здорово! Вернуться в мир движения и звука, ощутить вкус гармонии и полёта… О, да!

Но утром вышла на улицу, закурила и… Куда что делось? Зачем это вообще? Снова жить по режиму, бегать на занятия, а квалификация давно потеряна, толку уже не будет. И вообще, вон идёт старый «системный систер» Аринка-Чёрт, из моей бывшей компании, орёт:

— Здарово, ты куда, бля, ваще пропала? Бабло есть? Ну айда бухать тогда, давно не виделись!

Вот так. «Реальность» позвала. Напиться, позвонить Ветру — а его нет, он не отвечает. Беспокойство, гасимое бухлом. Вот и вся грёбанная жизнь…

Снова день прошёл так же, как и многие и многие и многие…

Набить бы Гдеты рожу… но это лишь мечты. Мечты о свободе — я могу то, могу сё… не могу я освободиться, вырваться и улететь…

Тупо смотрела забытое в гнезде дивидишки кино, лишь бы не шататься по квартире, не раздражать предков перегаром. Потом упав на кровать, заплакала над своей никчёмной судьбой, которую почему-то сама же не беру в руки, и ничего не делаю для её исправления. Да и что я вообще могу, дура пьяная?

Ах, вот если бы автостопом по галактике — вот это!!!

Захлестнули сладкие мечты о Смерти, как о вселенском освобождении — не будет влечения порочного к Ветру, не будет Гдеты, которую нельзя убить. Не будет универа, мамы — ничего!! И слёзы по лицу — ах, как же безумно, дико долго ещё ждать — а так хочется автостопом по галактике!! И ведь будет… будет!! Эти мысли утешают, и я засыпаю в обнимку с плюшевым зайцем, счастливая. И лечу, лечу!!

Ветер позвал к себе домой, просто посидеть, что-нибудь поделать вместе, мол, он соскучился по простоте и душевности. Я не возражала — мы ведь так редко тихо и мирно общаемся, всё только дерёмся и калечимся.

Ну, что — попили чайку, поржали над чем-то незначительным. Поначалу напрягались с непривычки, но добавили коньяка, расслабились, и полезли в интернет. Конечно, первым делом скачали новые выкладки Жанны. Эта тема в сетке горит всегда и у него и у меня!

Про секс и кекс

«Странные мы люди.

Нам трудно что-то втолковать — мы зверски упрямы. А ещё и это дурацкое соперничество… на хрена вот нам надо, казалось бы, вообще воевать друг с другом? Больно ранить без конца, издеваться. Садисты какие-то вообще… то и дело, расслабишься — и получишь хорошего хлыста по душе! И с ним так же — стоит ему немного потерять бдительность — как я сразу злобно жалю, змея. Ухо востро! Глаз намётан — только любимый враг зазевался — пиздец. М-да.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века