Я диктую. Воспоминания

Вспоминаю одно из первых своих интервью, мне тогда было лет двадцать шесть — двадцать семь. Журналист, кстати, благожелательный ко мне, спросил, к какому стилю я стремлюсь. И я ответил, как потом отвечал неоднократно:

— К стилю, как можно более простому, максимально очищенному от абстрактных слов.

Уже тогда я делил слова на две категории. Во-первых, на конкретные, которые я называл «материальными» и которые в каждом из нас вызывают одинаковый резонанс; во-вторых, на абстрактные, о точном значении которых не могут столковаться даже те, кто их чаще всего употребляет, то есть философы.

Возьмем, к примеру, знаменитое изречение Декарта, которое, как считается, резюмирует всю его философию: «Я мыслю, следовательно, я существую».

Мыслю? А смог ли кто-нибудь когда-нибудь объяснить, что в точности означает это слово? Наличие и главенствующую роль мозга? Но неплохо бы знать, какой части мозга, поскольку обнаружено, что у нас их по крайней мере две: «новый мозг», являющийся центром, где происходит умственная деятельность, и «древний мозг», который достался нам от наших далеких предков и который Юнг называет «племенным».

«Следовательно, я существую». Как существую? Имеет ли тут это простое слово какой-нибудь особый смысл? Значит ли оно «я существую как человек»? Или, может быть, все те, что живут и не мыслят, не существуют?

Разве животные и первобытные племена, представителей которых мы относим к существам, не способным мыслить, не оказываются со своими инстинктами зачастую мудрее нас с нашим пресловутым мышлением? С тех пор как в коллеже меня насильно заставили проглотить Декарта, он стал для меня ненавистным образцом спесивого мыслителя.

Мне в голову приходят и другие слова, которых я всегда избегал, поскольку они нередко служили оправданием убийств, а то и уничтожения целых народов.

Например, слово «цивилизация». Какая именно? Цивилизации сменялись весьма быстро, если только не брать мерилом времени человеческую жизнь.

Что, в сущности, менялось при переходе от Шумера к так восхищающей многих эпохе фараонов, от фараонов к Древней Греции, от Греции к Риму, от средних веков к Возрождению, от Короля-солнца к Великой французской революции? С точки зрения некоторых, человеческий род неуклонно движется путем прогресса, правда, не без потрясений и периодов попятного движения.

Вот еще одно абстрактное слово! И новый вопрос — какого прогресса?

Улучшились ли отношения и взаимопонимание между людьми? Склонен полагать, что нет, даже напротив, поскольку излюбленной темой искусства стало одиночество в человеческом муравейнике, где никто не знает, кто в действительности правит этим скопищем, хотя каждому известно, кто получает от этого прибыли.

Наши дальние предки, человекообразные обезьяны, убивали, только защищаясь или чтобы утолить голод; их оружием были дубина и кремневый топор.

Позже было изобретено копье, потом лук, потом арбалет, мушкет и, наконец, атомная бомба, которая может уничтожить разом сотни тысяч человек; я уж не говорю о нейтронной бомбе, о которой нам известно только, что она убивает вражеских солдат, не разрушая дома и не заражая поля.

В Египте, где в тени фараонов правили жрецы, знаменитые монументы были построены рабами. Если я правильно помню, а мне часто случается ошибаться в цифрах, в Афинах насчитывалось около двадцати тысяч жителей, но это число включало только свободных афинян, рабов же там было гораздо больше.

Так же обстояло дело в Риме. Так же обстоит дело и сейчас, с той лишь разницей, что нынешние рабы добровольно приезжают из бедных стран, чтобы выполнять работу, которой гнушаются те, — кто именует себя цивилизованными людьми. Разве к ним относятся лучше, чем к рабам в древности? Разве они пользуются теми же правами, что и граждане страны, в которой они работают? Дать ответы на эти вопросы значило бы забраться в сферу политики, а сегодня я хочу избежать этого.

А возьмем слово «народ». Оно содержит в себе два разных смысла, и я начну с первого.

Говорят о египетском народе, о греческом, римском, немецком, французском, американском.

Можно ли сказать, что народы эти состоят из граждан более или менее одного происхождения?

Убежден, что такого никогда не было; исключение составляют некоторые оставшиеся неграмотными племена, которые действительно являются однородными группами схожих друг с другом людей.

Но вот, скажем, Древний Рим. И во времена империи, и во времена демократии, и во времена диктатуры он представлял собой конгломерат многих завоеванных народов, так что было бы затруднительно дать определение истинного римлянина. Испанцы до нашествия мавров были светлоглазыми и светловолосыми. Бывшая Священная Римская империя германской нации представляла собой объединение разных племен, и между жителем Померании и баварцем не было ничего общего.

Стоит раскрыть парижскую телефонную книгу, и обнаружишь там самые неожиданные фамилии, хотя французы считают себя подлинными потомками галлов.