Я до сих пор граф. Книга X

— Это манная каша! Просто нравится мне ее есть после бани, — ухмыльнулся Толстой, поглаживая себя по бороде. — Да и вам советую.

Есенин понюхал рюмку и поднял для тоста.

— Ну, тогда, Лев Николаевич! За кашу манную, за жизнь туманную!

— Ха! Подловил, малец! — засмеялся Толстой.

Мы приговорили по стопке и принялись за угощенья.

— Так как вы узнали, что мы приедем? — спросил я.

— Позвонили из Риги, и рассказали кое-что интересное про одну царевну, которая, каким-то случайным образом тоже вышла из Дикой Зоны.

— Хех, Лев Николаевич, от вас ничего не скрыть, — икнул Есенин и запил пирожок чаем.

— А то!

Мне показалось, что он хотел что-то еще спросить, но никак не отважился.

В этот момент пришли девушки с Кицуней. Маленький ловелас напросился с дамами в баню. Уж не знаю, можно ему туда или нет, но судя по тому, какой он был довольный, ничего плохого с ним не случилось. Да и вряд ли, демонические лисы настолько нежны, что не вытерпели бы обычную русскую метеоритную баню!

Все расселись за столом. Девушек ждала дежурная рюмка наливки, и после этого уже начали обсуждать дальнейшие планы.

— Ребятки, не хотите съездить в соседний город, там банкет в честь открытия завода по переработке метеоритов. Большое событие! Много именитых гостей! — предложила Софья Андреевна.

— О! Банкеты! Я за! — тут же воодушевился Есенин. — Наша миссия, кстати, закончена. Миша, благодарю за сотрудничество, — он кивнул мне и протянул руку.

Вот так решаются серьезные вопросы. За столом после баньки.

— Спасибо! Но я, пожалуй, откажусь, — ответил я Софье Андреевне. — У меня есть срочное дело, от которого зависит жизнь моего друга.

— Это ты про то тело в машине? — без задней мысли сказал Толстой.

— Да, это для него…

— Я тоже откажусь, — сказала Дункан. — Надо тренироваться.

После этого за столом уже пошли более общие темы. Про Лермонтова мы решили не сообщать Льву Николаевичу. Все же это пока секрет. Да и удивление от встречи со старым приятелем будет куда больше. Михаил Юрьевич сказал, что навестит друзей.

После этого Софья Андреевна дала нам нашу уже чистую одежду. Даже удивительно, когда она успела? Но потом я увидел несколько девушек, которые отходили от нашего дома с пустыми чехлами для одежды.

Теперь же дело за малым.

— Миша, пройди в кузницу, на минутку, — позвал меня Лев Николаевич.

Наконец он покажет то, что сделал.

Зайдя внутрь здания, я увидел посередине наковальню, на которой стоял деревянный футляр для меча.

— Вижу, ты стал сильнее в этом путешествии? — подметил Толстой. — А печать?

— К сожалению, как бы мне не хотелось, пока печать поставил другую, — признался я. — Если ваше условие еще в силе, то я могу вернуться, когда закончу со всеми делами дома.

— Помню, — кивнул он. — Жизнь друга?

— Угу.

— Эх, не сладко тебе будет… Что ж, Миша Кузнецов! Мое предложение остается в силе. Поставишь печать стойкости, и я буду ждать тебя. — прогремел он. — А теперь, принимай работу.

Хотя я не понял, что он имел в виду под несладкой жизнью, я решил не уточнять и сфокусироваться на своем новом оружии.

Даже с закрытым футляром ясно, что родовой меч стал куда сильнее.

— Скажу сразу, чтобы потом не было лишних вопросов, — предупредил князь. — То, что я сделал с твоим мечом — очень сложная и часто бесполезная работа. И если ты захочешь встроить в свой родовой меч еще уникальных свойств, то ничего не получится. У каждого оружия есть предел.

— А исключения бывают? — на автомате спросил я. Как показала практика, таковые есть всегда.

— Конечно, — улыбнулся Толстой. — Ты носишь его на бедре, — он кивнул на Ерха. — Ну как? Уже познакомился с его особенностями? Володя говорил, что он очень тонкая натура.

Я даже улыбнулся. Все таки у моего великого деда были проблемы с этим мечом.

— О да! — согласился я, но быстро добавил. — В бою этот меч просто неподражаем! Такой мощи я никогда еще не видел.

Отчасти это была правда, потому что я в принципе не знаю много мечей.

Когда клинок оказался в руке, я почувствовал разницу. Я прогнал через него энергию, меч отозвался легкой вибрацией.

Ерх тоже не стал терпеть и начал нагревать мне ногу. Он что, приревновал?

— Дружище, это же твой родственник, — поспешил успокоить меч.

Не зная, как им подружиться, я просто скрестил оба оружия. И на удивление, это сработало. Ерх успокоился. Хорошо, что хоть только у него есть сознание.

— Броня как? — поинтересовался князь.

— Это лучшее, что у меня было! — честно признался я. Все же она значительно отличалась от той, в чем я бегал в институте. Вот ребята удивятся, когда увидят ее.

Поблагодарив за все подарки, которыми меня одарил Толстой, мы пожали друг другу руки, но тут Толстой все же не удержался и решил напоследок просканировать меня.

— Эх, Лев Николаевич, — улыбнулся я, поймав его практически за руку. Но я не злился на него, и показал тоже что и Есенину.

— Ого! Надо же, — судя по реакции, его не сильно то и удивило то, что он увидел. — Такое я еще не встречал… Миша, ты достойный наследник рода Кузнецовых. Поверь мне!

— Благодарю, Лев Николаевич.