Я до сих пор граф. Книга X

По сути, Емельян Сергеевич за это время познакомился с нужными людьми, оброс приличными связями, и все только для того, чтобы начать воплощать долгий и очень сложный план по устранению Кузнецова.

Правда, радио не имело к этому никакого отношения. Тут все было чисто и прозрачно.

Хотя на днях к нему обращались какие-то подозрительные люди с просьбами рассказать в эфире про Кузнецова то, что они предоставят. Но без доказательств Емельян Сергеевич был вынужден им отказать.

Он достаточно давно варился в этой сфере и понимал, что они хотят сделать. Но также он видел последствия.

Новости о графе Кузнецове, которые хотели ему всунуть, были не шокирующими, но довольно неприятными. Таким обычно занимается желтая пресса. Они бы его не убили, но этот пацан точно начал бы копать и в первую очередь навестил бы радио. И кто знает, что бы он смог нарыть?

Трубач понимал, что парень не такой простой. Теперь он целый граф со своими достаточно сильными связями. Да и после победы на Универсиаде в его силе можно не сомневаться.

— Емельян Сергеевич… — еще раз произнесла в трубку секретарша.

Он потряс головой, отгоняя разыгравшуюся фантазию.

— Соедини.

Два долгих гудка и легкий щелчок.

— Емельян Сергеевич, здравствуйте, — послышался с той стороны грубый мужской голос. — С вами говорит Звездочет Алефтин Генрихович. Замдиректора КИИМ.

— Очень приятно познакомиться, — без доли вранья ответил Трубач. Кажется, в его влиятельной коллекции знакомых, прибавление.

— Не буду ходить вокруг да около, у меня не так много времени, поэтому скажу как есть. Мы бы хотели, чтобы наш ученик выступил у вас на радио в качестве победителя Универсиады, и заодно сделал бы институту небольшой пиар.

Победитель Универсиады… На секунду Емельян Сергеевич задумался, а потом до него дошло. По спине прошлась легкая дрожь.

— Вы имеете в виду графа Михаила Кузнецова? — оторопело спросил он.

— Да. Надеюсь, это не проблема?

В голове трубача начали крутиться разные неприятные мысли. Еще не так давно он в ужасе бежал из столицы, когда услышал, что по его душу идет Есенин. Теперь же этот Кузнецов, который в данный момент находится с ним на одном задании.

Надо отказаться. Вот какая мысль всплыла в его голове. Все же слишком близко веяние Есенина.

— Понимаете, Алефтин Генрихович, в свете последних новостей, которые витают вокруг вашего студента, радио не хотело бы портить репутацию…

— Простите, что вы сказали? — голос стал на несколько ноток грубее и строже. — Надеюсь, это шутка.

— Мы бы не хотели включать в эфирное время Кузнецова… — собравшись, так же серьезно сказал Трубач.

Разумеется, он знал, кто такой граф Звездочет. Ветеран и герой последней войны. Ну и конечно, было понятно, какое воздействие на весь город оказывает институт. Такой мощный объект влияния нельзя игнорировать. И уж точно, это не будет делать какая-то радиостанция.

— Чтоб вы понимали, я спросил у вас чисто из вежливости. У нас есть распоряжение всех городских служб, а также постановление канцелярии и заверенное письмо князя Горького, с подписью царя Петра, — холодным тоном начал Звездочет. — То, что я вам позвонил и обратился с просьбой — формальность и предупреждение. Наш представитель института будет завтра в двенадцать пополудни. Так что подготовьте все необходимое. Прошлый директор станции всегда шел нам навстречу и мы платили ему тем же. С вами, мы, кажется, не сработаемся… Что ж…

— Но у нас в полдень новостной эфир, готовые…

— Емельян Сергеевич, завтра в двенадцать граф Кузнецов придет к вам на радио, — приказным тоном сказал Звездочет. — Вы лично встретите его и будьте вежливыми.

— Хорошо…

— Всего вам доброго, — произнес Звездочет и положил трубку.

После этого разговора Трубач еще несколько минут сидел, уставившись в одну точку, и слушал тихие гудки. Затем медленно встал, походил по комнате, что-то прикидывая у себя в голове, достал мобильный и набрал подельника.

— Паша… Трубецкой просил нас разобраться с Кузнецовым.

— Ну, допустим, — вздохнул он.

— Завтра он сам ко мне придет на радио!

— И зачем?

— Откуда я знаю! Позвонили с КИИМа, сказали для пиара института, — повысил голос Трубач.

— Хочешь его завтра убить? — хмыкнул Рояль. — Но а как же план?

— Идиот. Конечно, я завтра его не убью! — воскликнул Емельян и убавил громкость. — Мне надо знать, нигде ли мы не оставили следы?

— Не должны…

— Ладно, я просто перенервничал…

— А чего звонил?

— Все, пока, — Емельян отключился и походил еще немного по комнате.

Он понимал, что паника до добра не доведет и на эмоциях можно сделать такое, о чем потом придется сильно пожалеть.

Сделав еще пару кругов по кабинету, он подошел к зеркалу на стене и улыбнулся.

— Добрый день, Михаил… Добрый, — он улыбнулся еще шире. — День! Я Емельян Сергеевич… Меня зовут, Емельян Сергеевич! Проходите! Пожалуйста!

* * *

Радио «Свобода слова».

На радио я еще не бывал. Но сомневаюсь, что оно сильно отличается радиостанций в моем мире.

Лора уже составила мне неплохую речь, которую, я, конечно же, зачитаю.