Я досчитаю до пятидесяти... (СИ)

В голове у меня мелькает мысль о последней капле, а кулак уже летит в чужое лицо. За мгновенье до удара приходит понимание того, что я сейчас оставлю этого любимца публики не только без зубов, но, возможно, и совсем без лица. В последний момент мне удается смягчить удар, но Макс все равно падает, как подкошенный. Я уже сожалею, что не сдержался. Но что это меняет?

А ведь все так хорошо начиналось. Стася мне улыбалась. Я ведь видел, что она рада мне. Уже прикидывал, куда мы поедем ужинать. Успел пожалеть, что пришел без цветов. Черт бы побрал этого Сергеева! Вперся в нашу ложу, устроился, словно собирался встретить с нами свою старость и стал нагло приставать к моей женщине. Я терпел достаточно долго, целый заезд. И вот итог - любовник моей бывшей жены, по совместительству заслуженный артист России, наматывает на кулак кровавые сопли, а я, как неандерталец, хватаю свою бывшую за руку и тащу прочь. Хватит с нас скачек, сейчас мы поедем в какое-нибудь тихое место, выпьем по чашке кофе и поговорим начистоту. Я скажу ей, что до умопомрачения хочу, чтобы она снова появилась моей жизни. И спала со мной в одной постели. И звонила мне по вечерам, сварливым голосом интересуясь: "ну где тебя черти носят, ужин уже остыл". Скажу, что хочу заниматься с ней любовью утром, днем и вечером. И ночью. А еще хочу встречать Новый год с ее родителями, играть с ее отцом в шахматы и помогать ее матери сервировать стол. Хочу спорить с ней по утрам, кто на какой машине поедет. И ломать для нее ветки сирени у соседнего подъезда. И еще миллион всяких других "хочу", главное, что бы с ней. Потому что без нее мне стало неинтересно жить. И еще потому, что все-таки ее люблю.

- Стоп, - говорит мне моя женщина, останавливаясь у машины.

Я не хочу сейчас с ней спорить. Я не хочу ничего обсуждать с ней сейчас. Я хочу, что бы она села в машину. Молча. Но она продолжает стоять у открытой пассажирской двери.

- Садить в машину, - прошу я.

- Пусти, - она пытается вырвать свою руку из моей, но я не отпускаю.

- Пусти, мне больно.

Мгновенно разжимаю пальцы.

- Стася, садись в машину.

Но вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, она задает вопрос:

- За что ты ударил Макса?

Я совершенно не хочу говорить о каком-то Максе. Я просто хочу, что бы моя женщина выполнила мою просьбу и села в эту чертову машину. Неужели я там многого прошу?

- За дело. Давай поговорим позже.

Когда я все-таки хоть немного успокоюсь.

- Я никуда с тобой не поеду, - выдает мне моя бывшая жена.

На всякий случай делаю шаг назад и прикрываю глаза. Та Стася, которую я знал, видя мое состояние, без слов и дальнейших препирательств села бы в машину. Эта, новая, сегодняшняя, явно не собирается мне уступать. И этим нравится мне еще больше.

- Давай закончим эти выступления. Садись в машину. - Делаю последнюю попытку договориться.

Но Стася не собирается мне уступать.

- Выступления здесь устраиваешь ты. Можешь ехать, куда тебе угодно. Я с тобой не поеду.

От ее решительного тона становится как-то не по себе. Я отлично знал, как себя вести с ней прежней. Но что делать с ней вот такой, свободной и независимой? Вот сейчас она скажет, как тогда, на банкете: "ты мне чужой человек". И что я буду делать? Но она молчит. Только глазищами зелеными сверкает, как кошка.

- Ты забыла добавить, что я тебе чужой человек, - да, я ее провоцирую.

Вижу, как она открывает рот, чтобы повторить мои слова, но что-то ее останавливает. И я понимаю, что. Что-то случилось между нами. Что-то такое, что сблизило нас. Что-то такое, что не дает ей сказать, что мы чужие.

- Глеб, я не поеду. Извини.

- Вернешься к нему? - уточняю я.

Умом понимаю, что дело в чем-то другом. Но вместе с тем, очень хочу услышать от нее, что Макс мне не соперник.

- Ты его чуть не покалечил! - звучит так, словно я ему руки-ноги поотрывал.

- Ну не покалечил же. Стася, поехали.

Она не хочет со мной ехать. Обходит меня осторожно, качает головой.

- Поезжай без меня. Мне нужно вернуться.

Да зачем? Убедиться, что зубы у ухажера все целы? И что мне с ней делать?

- Хорошо, - с трудом соглашаюсь с ее решением. - Если ты так решила, возвращайся.

Сажусь в машину, стараясь не смотреть на нее. Завожу двигатель, замечаю, что Стася медленно идет в сторону ипподрома. Плюнуть на ее мнение и увезти насильно? Дать ей остыть и потом поговорить спокойно? Раньше я бы ни минуты не сомневался в том, что надо делать. Посадил бы силком в машину и увез. Но сейчас она другая. Она больше не хочет быть ведомой. Она хочет выбирать свою жизнь сама. Семь лет она жила без меня. Вряд ли стоит ожидать, что она вот так, ни с того, ни с сего, даст мне право решать за нее. И если я хочу быть с ней, то должен научиться принимать ее решения. Наверное, для меня это самое трудное. Принять то, что моей женщине больше не нужна каменная стена в моем исполнении.

Уезжаю от греха подальше. Домой не хочется. На работу не можется. То есть можется, конечно, но сегодня выходной, и в офисе только охрана. Вспоминаю, что в машине лежит моя спортивная сумка. Пожалуй, самое разумное в этой ситуации, это поехать в зал, покачать железо.