- Ты меня бросаешь, что ли? - недоумеваю я.
- Или я тебя, или ты меня, - отвечает Макс. - Я еще не решил. Мне действительно очень нравится заниматься с тобой сексом, Стаська. Но мне очень неприятно утром, особенно после такой огненной ночи, чувствовать себя лишним. Потому что я не идиот, и прекрасно понимаю, что вот сейчас ты хотела бы видеть за этим столом совершенно другого мужчину.
- Макс, - начинаю я.
- Не перебивай. Ночью ты была со мной. Ты не думала ни о каком Самойлове, я это знаю. А сейчас думаешь. А через какое-то время начнешь жалеть о том, чем занималась со мной. Поэтому, адиос, красота моя. Этот группенкекс, - Макс выразительно указывает на завтрак, заказанный Глебом, - не для меня.
Мою злость, как рукой снимает. Я поднимаюсь из-за стола вслед за Максом.
- Но мы же не расстаемся навсегда? - я имею в виду нашу с ним дружбу, но не знаю, как правильно сформулировать.
Но Макс меня прекрасно понимает.
- Красота, - он обнимает меня за плечи и привлекает к себе, - разве какой-то Самойлов может сломать нашу крепкую дружбу?
Я отрицательно верчу головой, елозя носом на его рубашке.
- Вот-вот, - соглашается Макс. - Просто некоторое время я буду занят.
Он отпускает меня и идет к выходу.
- Не провожай, дверь я захлопну.
Я стою на кухне и слушаю, как хлопает дверь и утихают шаги моего друга. Потом возвращаюсь за стол и решаю продолжить завтрак.
Завтрак проходит в теплой и дружественной обстановке: я, кофе и заказанная Самойловым выпечка. Может это и странно, но с уходом Макса мое настроение начинает улучшаться. Нет, я совершенно не жалею о проведенной с ним ночи, но он прав, утром я хотела бы видеть на своей кухне другого мужчину. И вот это мне очень не нравится. Я внутренне уже смирилась с тем, что у меня появились чувства к Глебу. Но я хочу, что бы эти чувства были легкие, а возможные отношения с бывшим - легкомысленные и необременительные. Я не хочу видеть его по утрам на своей кухне. Вернее, я не хочу хотеть его видеть по утрам на своей кухне. Хочу встреч, общения, секса. И не хочу влипать в серьезные отношения с Самойловым. И пониманию, что, скорее всего, влипну. И эти мои внутренние метания мешают наслаждаться солнечным утром и вкусной едой.
Но мне везет, телефон пиликает входящим сообщением. Короткое сообщение от мамы: "перезвони". От страха спазмом сводит живот, набираю мамин номер.
- Ты уже встала? - слышу в трубке.
- Что случилось? - еле шевелю губами.
- Что у тебя с голосом? - интересуется мама в ответ.
- Что случилось? - повторяю, как попугай.
- Ничего страшного, - спокойно сообщает мама. - Помнишь, ты интересовалась работами художницы из Флоренции?
От страха я не сразу переключаюсь на художницу. Мне требуется пару секунд, что бы сообразить, о чем меня спрашивает мама.
- Ты меня слышать? Ася?
- Да,- говорю в трубку, - слышу. У тебя совесть есть?
- А что такое? - мама искренне не понимает, в чем я ее упрекаю.
- Который у вас час?!
- Семь двадцать утра, - четко отвечает мама.
Я перестаю что-либо понимать.
- А ты где?
- В Париже, - слышу в ответ. - Я на гастролях.
- Господи, - выдыхаю облегченно, - как ты меня напугала! Я подумала, что у вас что-то случилось, если ты пишешь мне ночью.
- Если бы что-то случилось, я бы позвонила. А написала, потому что не была уверена: спишь ты или уже проснулась. Так что с художницей, помнишь?
- Франческа Донни, - отвечаю я.
- Да, синьора Донни. У нас нашлись общие знакомые. Тебе еще интересна эта тема?
- Да!
- Прекрасно, - продолжает мама удовлетворенно, - я с ней связалась. Она готова встретиться с тобой на этой неделе. Думаю, что ты можешь вылететь сегодня, если поторопишься, конечно.
- Куда?
- Ася, - вздыхает мама, - ты что, еще не проснулась? Во Флоренцию, конечно. Франческа живет во Флоренции. Я посмотрела, на сегодня есть дневной рейс. Прямой, без пересадок. И если ты поторопишься, то сможешь купить на него билет.
Моя мама стремительна, как всегда.
- Я полечу, - говорю я больше себе, чем маме. - Сбрось мне ее координаты.
- Конечно. Поторопись с билетом, - напутствует меня мама. - И напиши, как пройдут переговоры. Целую.
- И я тебя.