Я — «Дракон». Атакую!..

Что тут скажешь, большие оригиналы эти немцы. Ведь конструкция эта, мало того, что от земли оторваться как-то сумела, так еще ведь и летела куда-то. Впрочем, летело у них все против нас. Поэтому я энергично закрутил свою группу в разворот, стараясь не терять цель из виду, и, гляжу, «фоккер» вдруг отделился от «юнкерса», выполнил горку — и в сторону. А «юнкере» с пологим углом пикирования летит к нашему переднему краю. Гонимся за ним. У «юнкерса» угол все круче, круче. Потом, не долетая до нашего рубежа, он ударился о землю и разнес все в радиусе метров 150—200.

Позже я узнал: эта система спаренных самолетов проходила у противника под кодовым названием «Отец и сын». Ничего себе системка — хорошенький тогда приветик передали папаша с сыном своей пехоте!.. Таких «этажерок» к концу войны немцы наклепали немало, но выпустить против нас и союзных войск успели только 200 штук. Не помогло и это.

Штаб нашего корпуса в те дни базировался на аэродроме вместе со 176-м гвардейским истребительным авиаполком. Это было настолько близко от линии фронта, что противник умудрялся обстреливать нас из минометов.

И вот как-то одна мина угодила к нам прямо в ТЭЧ. Несколько человек тогда ранило, инженера убило. На следующий же день вызвал к аппарату СТ командующий 16-й воздушной армией генерал-полковник авиации С. И. Руденко и передал, что маршал Г. К. Жуков удивлен — он не знает случая, чтобы авиация несла потери от минометного огня! Маршал также спрашивал: возможно, авиаполк следует посадить где-то в Другом месте — подальше от линии фронта?..

Во время разговора с Сергеем Игнатьевичем у меня на К.П находился полковник П. Ф. Чупиков, командир 176-го авиаполка. Он был вызван для уточнения боевой задачи, и я показал ему телетайпную ленту.

— Читай!

Чупиков бегло просмотрел ленту, отбросил ее в сторону и решительно заключил:

— Нет! Мы не должны уходить отсюда. Этот аэродром вполне устраивает нас для выполнения боевой задачи.

Я согласился с командиром полка — у Чупикова собрались прекрасные воздушные бойцы — и добавил по аппарату СТ, что иначе и мне надо будет перебазировать штаб корпуса подальше от линии фронта, следовательно, удаляться от К.П прикрываемых нами войск.

— Хорошо, — ответил командующий армией. — Так и доложу Жукову…

А через несколько часов я получил разрешение сохранить базирование штаба корпуса и авиаполка, но при условии, что потерь на земле у нас не будет.

В течение двух дней мы понарыли вокруг аэродрома укрытий, ходов сообщений, землянок, да так добросовестно все сделали, что никакой минометный обстрел уже не был страшен.

Так мы почти все дни Берлинской операции и шли — следом за танками, зачастую обгоняя матушку-пехоту, держа передний край на расстоянии, образно говоря, вытянутой руки. Причем бывало так: танковая бригада проскочит какой-то город — и дальше. А нам, чтобы не отставать, приходилось организовывать командные пункты корпуса да следить за движением танков, практически находясь — до прихода наших наземных войск — на ничейной территории.

И тут происходит интересный случай.

Развернули мы как-то пункт управления в каком-то — не помню названия — местечке. На крыше одного трехэтажного дома установили радиоантенну, а на верхнем этаже — пункт наведения. Во дворе поставили четыре машины: бронетранспортер, два американских «студебеккера» и мой «виллис». В целом с охраной, шоферами и офицерами штаба личного состава я насчитал человек двадцать пять — тридцать. Уже ученые, вооружены мы все были довольно серьезно — и гранаты, и автоматы, и два ручных пулемета, да плюс еще два ящика противопехотных мин! Правда, с минами этими обращаться умел только начальник нашей радиосвязи.

И еще одна деталь. Не очень существенная, не так чтобы слишком принципиальная, однако оговориться все же необходимо: в составе нашей команды было пять-шесть девушек-связисток. Ни к гранатам, ни к минам отношения они не имели. Но это к слову.

На мой взгляд, наш военный лагерь был вполне боеготов, и я, заняв диспозицию, связался по радио со штабом корпуса, а потом доложил в штаб воздушной армии: так, мол, и так, находимся уже в таком-то населенном пункте, все в порядке, готовы управлять боевой работой авиации, которую с нетерпением ждем.

В ответ получаю телеграмму: «Уточните местонахождение. По нашим данным, названный вами пункт в руках противника…» Тут уже настал черед засомневаться нам. Собрались, чтобы посовещаться, смотрим на карту: все вроде бы правильно, местечко обозначено — о нем и докладывали. На всякий случай, однако, решили уточнить у местных жителей, куда это нас занесло. Старуха немка, которую отыскали неподалеку от дома, на все наши вопросы лишь согласно кивала головой да бубнила одно и то же: «Я… я…», что по их означало «да». С перепугу бабка предложила даже эрзац-кофе, от которого мы отказались, преподнеся ей, в свою очередь, банку свиной тушенки.