Я — «Дракон». Атакую!..

— Пришли соседку! — долго не раздумывая, отвечают ему из строя, и все смеются. Смеюсь со всеми и я, веря в этих людей, столь мало подверженных недоброжелательности и самовосхвалению, эгоизму и зависти. Верю, что преодолеем мы всякие там невзгоды, справимся с неполадками, недоработками. Ну а то, что трудно поначалу, — это не беда. На спокойном-то море всяк может быть кормчим.

Вечером после ужина мы с. Сергеем остались в клубе. Командирские жены собрались точно в назначенный срок, что комиссар Федоров не преминул отметить: мол, боевые подруги так и впредь должны действовать. И как то ловко, гляжу, перешел к разговору о семье — ячейке социалистического общества, начав развивать мысль о том, что именно в семье особенно заметно, что любовь — это не только чувство, но и образ поведения людей, в котором беспрестанно сталкиваются свобода и несвобода. Сергей говорил просто, как бы вызывая на откровенность собеседниц, не признавая монопольного права изрекать новое лишь за самим собой, и я заметил, как увлеченно слушали его.

— Семейное счастье имеет свою этику. Согласитесь, от чего-то нужно иногда отказываться и не чувствовать при этом себя ущемленной, что-то отстаивать, что-то воспитывать в себе и в другом…

— А как у вас в семье, товарищ лейтенант? — Это в первом ряду поднялась энергичная блондинка во фламандском духе и уточнила наводящим вопросом: — Кто кого воспитывает?..

Сергей широко и открыто улыбнулся:

— Знаете, когда женился, думал, что мой дом — это корабль, а я в нем капитан.

— Ну и как?

— Не предполагал, что женюсь на адмирале?.. — ответил комиссар, и в летной столовой стало сразу весело и уютно.

И тогда Сергей заговорил о том, о чем просил меня в тот день на полковом построении не говорить подчиненным. Он говорил о красоте нашей командирской формы, о том, как важно и в напряженных буднях аэродромной жизни сохранить воинскую косточку — не распускаться, следить за внешним видом, уставным этикетом…

Я слушал лейтенанта Федорова уже не первый раз и все больше осознавал — с комиссаром истребительному авиаполку крупно повезло!

В тот вечер выяснилось, что воздушные бойцы, да и техники самолетов мало читают — в свободное время режутся в карты, в домино, не обходятся и без выпивок. Клуба в полку не было, поэтому считалось, что художественная самодеятельность необязательна. Тяпнут по одной, ляпнут по другой, глядишь, и затянет кто песню про ямщика, который замерзал в глухой степи…

Выбрали женсовет. Тут же решили приспособить под клуб летную столовую и организовать поэскадрильно смотр художественной самодеятельности. Когда Федоров спросил: «Будут ли вопросы к командиру полка?» — с разных сторон послышались звонкие голоса:

— Пусть товарищ Савицкий организует нам транспорт до города!

— Да не можем мы на санях по восемнадцать километров отсчитывать за товарами!..

— А если заболеет кто — как по тайге добираться?.. Я чувствовал, что начинаю краснеть — «снаряды» ложились точно в цель. И хотя мог бы отговориться — претензии-то пока относились к предшествовавшему руководству полка, — решил выпить сию чашу до конца. Но тут раздалось решительное:

— Тихо, бабы! — бросила клич все та же блондинка — ее только что избрали председателем женсовета. — Предлагаю так. Мы своих мужиков приводим в порядок, развеселые их компании, карточные турниры — долой! Организуем художественную самодеятельность. А товарищ Савицкий пусть наладит нам хоть какое-то сообщение с районным центром. Тайга тайгой, но люди не медведи.

Краткая, но яркая речь председателя только что созданного женсовета нашего военного городка была встречена, как написали бы в газетном отчете, бурными и продолжительными аплодисментами.

— Давай, командир, скажи свое слово, — подтолкнул Федоров. — Народ ждет…

Я поднялся. На меня смотрели десятки внимательных женских глаз, и все слова, которые я только что собирался сказать, куда-то вдруг исчезли. Мне еще ни разу в жизни не приходилось выступать перед такой аудиторией и, снова покраснев, я произнес всего лишь два слова:

— Обещаю помочь…

Минула вторая неделя, как мы с комиссаром разработали наш так называемый «стратегический» план командирской подготовки. Когда выдавалась летная погода, я распоряжался прогреть мотор одного И-16, запускал его и взлетал, чтобы попилотировать над аэродромом. Понимая, что летчики полка в это время следят за моей работой, старался вложить в каждую пилотажную фигуру все свое умение. В искусстве пилотажа большой новинкой по тому времени была двойная восходящая бочка, и я откручивал ее с такой лихостью, будто делал вызов всему полку: «Ну, смотрите!..»

Не знаю, как оценивали пилоты мое старание в небе, — на земле же все ходили сумрачные, на мои вопросы отвечали по-военному четко, но односложно — словно барьером перегородились: «Так точно» да «никак нет…». От предложения женсовета участвовать в художественной самодеятельности все дружно отказались: «Нет талантов!»

Пришлось внести еще одну корректировку. Собрав летчиков поэскадрильно, я прикинул приблизительно середину строя, то есть разделил полк на две половины, и объявил: