Я дрался на штурмовике

– В сорок шестом году стояли в Вене. Летали мало, пили много. Летом мне дали отпуск на Родину. Возвращаюсь, а полка нашего нет! Находится на расформировании, кого-то определяли в бомбардировщики, кого-то направляли в другие штурмовые части, кого-то на учебу. Распределение новых назначений происходило в штабе 2-й воздушной армии. Мы по очереди заходили в кабинет, в котором заседал начальник отдела кадров армии полковник Иванов, здоровый мужик, весь увешанный боевыми орденами, хотя боевым летчиком он никогда не был. Рядом с ним находились наш комполка Компанеец и его заместитель Храпов. Передо мной зашел в кабинет офицер, и Иванов предложил ему поехать на учебу в ВВА имени Жуковского. Летчик отказался. Следующим зашел я. Комполка зачитал мою боевую характеристику. Иванов спрашивает: «Где думаете служить дальше?» Отвечаю: «Т-щ полковник, я слышал, что есть место на учебу в академии. Я бы желал там учиться». Иванов: «А с какого такого перепоя вы, лейтенант, вдруг решили, что являетесь достойным кандидатом на учебу?» Говорю, что честно воевал и хотелось бы в мирное время продолжить военное образование. И тут полковника перекосило. Он привстал, его лицо стало красным, и, имитируя и передразнивая местечковый акцент, с театральной картавостью Иванов ехидно переспросил: «Ой, шо ви говорите? Ви таки воевали?» Компанеец с Храповым сразу вскочили со стульев: «Товарищ полковник, как вы смеете?! Это один из лучших летчиков полка!» В ответ: «Молчать! Сидеть!» И тут и меня «заело», да пошла, думаю, эта армия с такими полковниками к такой-то матери, и я сказал: «Товарищ полковник. Служить не желаю! Требую отправить меня на медкомиссию!» А на медкомиссии меня признали «ограниченно годным к летной работе». Иванов еще долго возмущался: «Я знаю, б…, ваши гешефты! Я знаю, как ты добыл справку! Ты на меня тут глазами не стреляй! Ты у меня еще на Чукотке будешь винты самолетам крутить и белым медведям глазки строить!» Он потребовал повторной комиссии. Заключение врачей было прежним. А вскоре меня демобилизовали из армии.

– С каким оружием вы летали на штурмовку?

– Как обычно, с пистолетами. У меня был «парабеллум» в тяжелой кобуре черной кожи – пехота подарила. А Коля, стрелок, летал с пистолетом ТТ. У нас с собой еще были финки-самоделки с наборными ручками, механики их делали из плексигласа. Летали в меховых куртках, унт не было. В вылет шли без орденов и документов.

– По возвращении из вылета на свой аэродром что делали в первую очередь?

– Я после приземления всегда сразу закуривал, хотя был некурящим и весь свой табак отдавал механикам. Но после штурмовки – курил…

– Кто считался лучшим воздушным стрелком в полку?

– У нас был стрелок Мамонтов, кавалер пяти орденов, сбивший несколько немецких самолетов. Он, несомненно, по праву считался лучшим, и уже после войны получил, кажется, третий орден Славы, стал полным кавалером.

– Как складывался для вас последний боевой вылет?

– Восьмого мая после обеда полетели бомбить переправы севернее Праги. Вернулись, выпили, пошли отдыхать. Вдруг в два часа ночи стрельба, шум вокруг. Часовой из БАО кричит нам: «Война закончилась!!! Немцы капитулировали!» Мы бросились обнимать друг друга, целовались, плакали. Вася Андрианов схватил пистолет и, как был, в одних трусах, побежал к начпроду. «Выбил» у него бутыль чистого спирта на 2,5 литра да плюс еще наши запасы. Только в шесть утра мы легли спать. А в 9.00 прибежал рассыльный из штаба: «Первая эскадрилья на получение задания, собраться у штаба полка!» А я на ногах не стою, другие экипажи – то же самое. Меня техники с трудом засунули в кабину, и мы полетели на штурмовку. Вернулись без потерь. А на следующий день полк сел на пражский аэродром с заданием – опередить американскую авиацию. Мы по очереди барражировали над городом, а свободные от полетов гуляли по освобожденной Праге. Прилетели американцы, пытались сесть рядом, а наши командиры им в небо интересный и характерный жест показывают.

– С боевыми товарищами после увольнения из армии вы поддерживали связь?

– Никогда не терял с ними связи. После войны я учился в Москве в транспортном экономическом институте, а мой комэск дважды Герой Советского Союза Андрианов тогда учился в ВВА. Он жил с женой и маленьким сыном в крохотной комнатке площадью 8 квадратных метров. Я часто бывал у них в гостях, мы были настоящими друзьями. И к своему героическому командиру полка Компанейцу я часто ездил в Краснодар, он относился ко мне, как к родному человеку. А в семидесятые годы проводились уже регулярные встречи однополчан в Москве и Киеве, там я встретился со всеми остальными боевыми друзьями.

– Какой боевой вылет для вас самый памятный?