Я дрался на штурмовике

– Нет, не было. В основном фугасные бомбы. Мы в основном уничтожали-то пехоту, а по пехоте главным образом – осколочные.

– Вы помните, какой основной был калибр бомб, который вы возили?

– Не помню. Две бомбы большие под крылом (ФАБ-100, 250 или 50. – О. Р.). И два люка было, в них – маленькие, по сто или по пятьдесят (главным образом меньше калибром, чем 50 кг или 100 кг. – О. Р.).

– А РСы какие у вас были, вы не помните?

– РС-132, длинные зараза, вот такие. Больше метра (скорее всего РОФС-132. – О. Р.)

– РСы, по вашему мнению, эффективное оружие?

– РСы выгодное оружие по наземным целям. По танкам, по пехоте, по скоплению войск. Эти ракеты, РСы очень хорошие.

– Мы слышали два мнения. Некоторые говорили, что эти РСы убрать бы, оставить одни бомбы. Другие – лучше бомбы убрать, «рсы» оставить.

– У нас такого разговора не было. Положена боевая нагрузка на самолет: РСы, пулеметы, пушки и бомбы. Вот все.

– У вас какой боезапас был?

– Я сейчас не буду врать, не помню. Нам хватало. И мне защитить свой самолет хватало, и даже помочь соседу.

– Вы помните свой первый боевой вылет?

– Помню. 3-й Прибалтийский фронт, в сентябре 1944 года.

Мы полетели на бомбежку передовых позиций фашистов. Это было в Курляндии, на территории Латвии. Я нисколько не боялся, но волновался, конечно.

А потом делали в день от трех до четырех боевых вылетов. Мы отлетаем, отбомбимся, отстреляемся по наземным целям, разворачиваемся и идем обратно на аэродром, на заправку. Готовимся к новому вылету. На подготовку уходило примерно часа два-три…

– И часа через два опять вылет?

– Да, не раньше. Задание, на какой участок лететь, получали от командира дивизии или от командира полка. И так каждый день.

– Была ли какая-нибудь подготовка стрелков в полку?

– В полку у нас переподготовки никакой не было. Мы с училища пришли уже основательно подготовленные…

Проверяли нас так: мы из кабины стрелка стреляли по наземным целям.

Подготовка стрелков на макете кабины

– При выходе из атаки вы по наземным целям стреляли?

– Вначале не стрелял. Берег боеприпасы. Да и запрещалось, только защищать самолет и быть предельно внимательным. А позже, когда мы к Кенигсбергу подходили, нам дали указание: «Стрелок-радист может стрелять по наземным целям». Например, по колонне войск можешь лупить. Командир атакует, а потом при выходе из атаки я стреляю.

– Несколько вопросов по быту. Какое денежное довольствие было у вас?

– Курсанту выдавали где-то около трехсот рублей. В запасном полку ничего нам не давали. Всего двенадцать дней там были… В боевом полку – по восемьсот рублей.

– Как кормили вас в училище?

– В училище – хорошо, там всем одинаково давали.

– Все обычно жалуются, что в училище не хватало еды?

– Ну, как вам сказать, человек привыкает. Хватает тебе, не хватает, ты не идешь, не жалуешься. Добавки не было.

А вот в боевом полку, там уже ты можешь спросить и добавку. Первое добавку никто не брал, а добавку на второе, всегда кто хотел, тот брал.

– Как было со ста граммами водки?

– Сто боевых грамм в конце боевого дня. Кончаются вылеты, и по сто боевых грамм. Но только в дни вылетов. И независимо от числа вылетов – сто грамм.

– А если, например, плохая погода и не летали?

– Никаких сто грамм. Потому и называются – «боевые сто грамм».

– Как вас обмундировывали в училище?

– В училище: обыкновенные брюки, шаровары обыкновенные… Сапоги кирзовые, обмоток не было. А в полку зимой выдавали теплые унты, собачьи или овечьи. Шерстяные носки. Да, и унтята были, когда сильные морозы.

Повседневное обмундирование: летом шинель, а зимой меховые куртки авиационные. Свитеров не было.

– А маски были?

– Нет, не давали. Не было масок никаких. Шапка, шлем меховой и подшлемник шерстяной. Белый, да, и очки.

– Кожаные летные куртки у вас в полку были ленд-лизовские или наши?

– По-моему, только нашего производства.

– Вообще, что-нибудь ленд-лизовское вы получали?

– Нет, не видел. Не помню никаких импортных вещей. Даже тушенки.

– А трофейных?