Я дрался на Т-34. Обе книги одним томом

«В полосе наступления 3-го Украинского фронта враг тоже подготовил контрудар, опираясь на укрепленную линию «Маргарита», но просчитался во времени, и его намерения были сорваны в момент сосредоточения сил контрударной группировки. Об этом свидетельствовали две карты 2-й танковой дивизии немцев, захваченные 22 декабря 1944 г. в районе Секешфехервара войсками 3-го Украинского фронта. Они о многом рассказали опытному штабу. Ф. И. Толбухин доложил тогда в Генеральный штаб: «На одной из них (имеются в виду карты. – С. Ш.) нанесена кодировка большого количества населенных пунктов на нашей территории к юго-востоку от озера Балатон. На другой карте показано расположение штабов 3-го и 57-го танковых корпусов, штабов и частей 1, 3, 6, 23-й танковых дивизий и 130-го танкового полка РГК. Все это наглядно подтверждает, что немцы готовились к активным действиям к востоку от озера Балатон». Как стало известно позже, здесь были, кроме того, 8-я танковая дивизия и отдельные батальоны танков».

Так вот, убил я этого немца и никакого сожаления не испытывал, остальных шестерых, которые не сопротивлялись, я не тронул, а отправил. Враг есть враг, но никогда я так просто не стрелял. За этот захват меня наградили орденом Суворова. Вызвали меня к командиру корпуса генерал-лейтенанту Говоруненко Петру Даниловичу для награждения. Сидят он и Шелех, начальник политотдела. Командир корпуса, обращаясь к начальнику политотдела, говорит: «Смотри, Шелех, – сопляк, молоко на губах не обсохло, а он уже орден Суворова получил! Я еще такого ордена не имею, а он его получает!» Вместо того чтобы похвалить, порадоваться, он это произнес с таким сожалением и упреком.

Возвращаясь к вопросу об отношениях к немцам. Был такой случай зимой 1945 года. В одном из боев мы пленили пятерых немцев. К вечеру закончили бой, остановились отдохнуть. В это время приехал замполит и зампохоз батальона Вася Селифанов, привезли горючее, боеприпасы: «Ну, командир, давай ужинать». Накрыли стол, поставили бутылку вина. Вася говорит: «Я пойду посмотрю, как там людей кормят». – «Ну, иди. Проверь, чтобы все было в порядке». Вскоре он возвращается: «Все нормально. Все накормлены, танки заправлены горючим и боеприпасами». Я говорю: «Там пять человек немцев в яме сидят, забери их». Он мнется. «Что ты замялся?» Я понял, что-то не то. «Ну, пойдем». А я их посадил в яму и часового поставил. Выясняется. Он пришел: «Кто это такие?» – «Немцы». – «А, фашисты!» И пострелял их. Я как увидел, набросился на него: «Ах ты, сукин сын, что же ты наделал?! Если ты хочешь стрелять, завтра в бой пойдем. Давай, садись заряжающим со мной или автоматчиком на танк. Садись и бей, сколько тебе вздумается!» Отчитал его как следует. Замполит пришел. Посидели, порядили: «Надо бы под трибунал тебя отдать за это дело. Ладно, давай, бери лопату и зарывай, чтоб здесь ровно было». И он при всем честном народе сам зарывал. В атаку-то он ни разу не ходил. Придет домой после войны, его спросят: «Ты хоть одного немца убил?», и он с гордостью сможет сказать: «В одной атаке убил сразу пять человек». Хозяйственник есть хозяйственник. Я так думаю, что кто в бой ходит, тот пленных не будет стрелять никогда. Может, и бывали такие, но, как правило, среди своих желающих расстреливать я не видел.

^{Командир батальона В. П. Брюхов (сидит на люке механика-водителя) и его заместители. Венгрия, 1945 год}