Я дрался на танке

Мне это показалось странным, ведь как это так, у нас же с ними Договор о ненападении подписан. Погнали коней обратно к себе, ездовые впрягали лошадей в орудийные упряжки, по четыре лошади на каждое наше 76-мм орудие. Командир отделения сказал нам: «Мы фашистов на третий день в пух и прах разобьем!» Накрапывал мелкий дождь. Весь полк вышел из части, но, пройдя километров пять, был объявлен «Отбой тревоге». Через два дня все повторилось: тревога, выход полка из района дислоцирования, ночной марш по степи и снова приказ вернуться.

И тут выстраивают наш дивизион, выходит к нам начальник штаба: «Кто подавал заявления в военные училища? Выйти из строя! Остальные — кругом!» Вышло человек двенадцать, нас отдельно построили и привели в штаб полка. Здесь выдали предписание прибыть в город Орджоникидзеград Брянской области, назначили старшего нашей команды. Мы простились с товарищами по артполку, пошли строем на станцию, сели в поезд и через два дня прибыли в маленький городок, который и не на каждой карте разыщешь. Недалеко от реки Десна в двух больших 4-этажных зданиях разместилось военно-пехотное училище. Если подняться на возвышенность за рекой, то оттуда был виден сам город Брянск, к нему шла шоссейная дорога и вел мост через реку. За мостом в 4–5 километрах находилось стрельбище училища. Наша группа из 12 человек стала сдавать экзамены, но прошли их только два человека, остальных отправили в какую-то часть. Я удивился, ведь до войны успел закончить всего шесть классов, но экзамены сдал, видно сильно хотел попасть в училище. Наш курсантский набор заново обмундировали, мы получали фуражки с красной пехотной окантовкой, всем выдали самозарядки «СВТ», кирзовые сапоги, пехотные ранцы, по два подсумка, саперную лопатку, каждый получил противогаз с противоипритным плащом из промасленной бумаги и алюминиевую флягу. Касок не было. В казарме в комнатах стояли двухъярусные кровати, на каждую комнатку — одно отделение. Командиром нашего курсантского взвода был назначен недавно закончивший это училище лейтенант Володарчик, молодой светло-русый парень с интеллигентным «польским» лицом Весь наш набор состоял из кореных русаков, хороших здоровых ребят из Тамбова, Рязани, Брянска, Унечи, Белгорода, Орла, и взаимоотношения между курсантами были нормальными, по-настоящему товарищескими.

Мы приступили к учебе, но вскоре наше пехотное училище поменяло свой профиль и было переименовано в автомотоучилище имени Сталина.

Почти каждый день происходили немецкие авианалеты на брянские аэродромы, над нашими головами появлялись немецкие двухмоторные бомбардировщики, в небе их встречали наши истребители «И-15» и «И-16», завязывались воздушные схватки.

Когда случались ночные налеты, то из разных мест предатели-сигнальщики ракетами направляли немецких летчиков на цель — место дислокации нашего училища, сигнальщиков-корректировщиков было много, стреляли с разных сторон, и мы поражались — откуда столько предателей? По ночам мы дежурили на крыше с пулеметами Дегтярева или нас посылали в оцепление, вылавливать «ракетчиков»-сигнальщиков.

Что в самом деле происходит на фронте, мы не знали и не понимали. Нам приказали вырыть окопы полного профиля по берегу Десны, и ночью мы в полном боевом снаряжении там находились, «дремля вполглаза». Окопы в песке, стенки обваливались, и мы рубили молодую лозу, плели из нее «маты» и укрепляли ими стенки траншей.

И конечно, мы несли патрульную службу по городу.

Как-то идем мы в патруле, мимо нас проходит колонна крупноствольной артиллерии, 152-мм гаубицы на тракторной тяге, и в этот момент к нам подходит женщина и говорит, что видела на углу мужчину в черном кожаном пальто, который, смотря на проходящую технику, что-то записывает в блокнот. Мы подошли к нему, потребовали документы, и он достал из кармана пальто удостоверение майора НКВД.