Я дрался с асами люфтваффе

Смотрю — потихоньку отходит немец в сторону. Я делаю вид, что не замечаю. Он — на крыло и в резкое пике, я — полный газ и от него в противоположную сторону! Ну тебя на хрен, такого умелого! (Вот и так бывало…) Приземлился, и первый вопрос: «Потери есть?» — «Нет. Все вернулись. И наши, и «илы» тоже все». Ху-ух, отлегло!

— И все-таки, на ваш взгляд, почему вам не удалось одолеть «мессер» в этом бою? Ведь, по большому счету, ситуация складывалась в вашу пользу — бой затяжной, скорость потеряна, что не давало немецкому летчику использовать преимущество «мессера» на «вертикали», но бой закончился вничью.

— Почему? Первое и самое главное — в кабине «мессера» сидел классный летчик! Вот поэтому я и не одолел. Остальное несущественно. Главное — летчик! Из несущественного… На мой взгляд, горючего у меня в баках много было… Ведь только взлетели… Атакуй нас немцы хотя бы минут на 10—15 попозже…

Да, чего теперь рассуждать? Много—мало… Было — не было… Немецкий летчик был чертовски хорош! Это — точно!

— Немцы действительно в лобовые атаки заходить не любили?

— Действительно.

— Как вы думаете, насколько превосходство «мессера» по скорости определялось тактикой? Ведь, по вашим словам, они во многих случаях начинали бой, получив преимущество по высоте.

— Скажем так: превосходство «мессера» по скорости определялось и этим тоже. Насколько? Затрудняюсь сказать.

— У меня сложилось впечатление, что вы завидовали немецким летчикам-истребителям…

— Ну, если честно… Завидовал. Вольница невероятная. «Когда захочу — в бой вступлю, когда захочу — выйду». Это же мечта истребителя! А ты, как цепной пес, мотаешься вокруг «илов»!.. Ни высоты, ни скорости!.. Конечно, завидовал.

Я же говорил, у немцев было правило — никогда не вступай в бой на невыгодных условиях. Если бы я попробовал подобное применить, меня бы судили.

— Ну, а если какие-то форс-мажорные обстоятельства, когда оперативная обстановка требует вести бой на любых условиях, в том числе и невыгодных? «Война — перманентный кризис» — ведь когда еще сказано было. Всегда же может сложиться обстановка, когда применяют не то, «что надо», а то, «что есть». Как тогда поступали немецкие летчики-истребители?

— У немцев форс-мажора не бывало. Как бы ни складывалась обстановка, но, если они считали, что бой для них делается невыгоден, они его тут же прекращали. Или совсем в бой не вступали. Похоже, немцы своих летчиков сильно берегли, поэтому и позволяли им такие вещи.

У немцев летчики были элитой. Это даже по их внешнему виду было видно. Нам сбитых приводили, показывали. Ей-богу, можно было только позавидовать: ведь, бывало, собьем такого — и видно, сопляк, ни хрена не умеет, но уже как обмундирован!.. Комбинезон, форма — все «с иголочки», шлем-сеточка — чтобы голова не потела, перчатки кожаные мягчайшие — чтобы ручку «чувствовать», очки с затемненным стеклом — чтобы солнце не слепило, ботинки на высокой шнуровке — случись прыгать, в воздухе динамическим ударом не сорвет… Да что там говорить… Ценили немцы своих летунов, ничего не скажешь.

— А у нас какое отношение было к летчикам?

— Отношение было хорошим, но, как говорится, «незаменимых у нас нет». Мы знали, что, если появится необходимость, командиры, не раздумывая, нас пошлют на смерть. А ты как думал? Летную «норму» не просто так дают, ее отрабатывать надо, в том числе и тем, что в один далеко не прекрасный момент тебя посылают на смерть. И ты летишь. Беспрекословно.

У нас самым приоритетным считалось выполнение задания, мнение и желания летчиков никогда и никого не интересовали. Конечно, когда штабы планировали боевые действия, то они всегда старались учитывать соответствие возможностей техники поставленной задаче: «яки» — сопровождают штурмовиков, «кобры» — летают на перехват и «расчистку», «ла» — сопровождают «пешки», ведут «охоту» и маневренные бои. Эта «специализация», безусловно, учитывалась, но если вдруг возникала оперативная необходимость, на эту «специализацию» плевать хотели.