Я дрался с асами люфтваффе

Я родился 22 мая 1922 года на Северном Кавказе, под Моздоком. Когда мне было девять или десять лет, мои родители переехали в Гудермес — так что считаю, это моя родина. Восемь лет учился в школе там. Отец работал кузнецом на производстве. Я закончил восьмилетку и хотел поступить в авиационно-техническое училище, но райвоенкомат не получил туда наряда, и я устроился в горно-металлургический техникум в Орджоникидзе.

Проучился в техникуме два курса и одновременно закончил аэроклуб. Приехали инструктора с Ейска, проверили наши полеты и забрали человек пятьдесят в училище. В 1939 году это было. Приехали в Ейск, а из пятидесяти человек приняли восемнадцать. В том числе и меня. В аэроклубе учились на У-2, в училище — сначала на УТ-2, потом на УТИ-4.

В первый день войны у нас было комсомольское собрание — разбирали какие-то вопросы. И вдруг по репродуктору объявляют — началась война. Собрание сразу прекратили, стали готовиться к войне. Когда в августе немец Таганрог взял, училище эвакуировали на мою родину — в Моздок. Инструктора перелетали сами, а нас поездом отправили. В декабре некоторых курсантов досрочно отобрали и выпустили сержантами, нам тогда еще и двадцати лет не было. Сформировали 11-й истребительный полк на И-16, куда и я попал.

О командире полка даже говорить не хочу! Ну его к аллаху! Хуже этого командира полка не было! Рассудков его фамилия. И Демин у него был комиссар. Издевались они над нами как хотели. Сам командир полка не летал почти, два-три вылета сделает над аэродромом, и все. Брал меня все время ведомым.

Это была целая троица — командир полка, Демин и кагэбэшник с ними заодно — капитан или старший лейтенант. Они были намного старше нас и все бедокурили, хулиганили, так и выискивали — кого ущучить, кого поймать… Как-то раз из-за девчонки-официантки хотели меня даже судить и в штрафную роту отправить, но не получилось. Прежде чем судить, надо было из комсомола выгнать. Устроили собрание, комиссар приписывал мне невыполнение приказа, требовал исключить, но ребята меня поддержали, и дело кончилось выговором, да на губу посадили.

В январе 42-го эшелоном полк прибыл на Балтику. После того как собрали самолеты, мы перелетели на наш первый аэродром — озеро Гора-Валдай. Жили в бараках на берегу, а летали прямо со льда озера — наши истребители тогда были с лыжами. Там я и принял боевое крещение. Первые боевые задания были на прикрытие наших войск, которые шли по льду Финского залива с Лавенсаари на Гогланд. Остров Гогланд тогда еще наш был, и там размещался небольшой гарнизон. Чтобы спасти остров, туда направляли войска — вражеская авиация их штурмовала, а мы прикрывали. Тогда же у нас появились и первые победы. Дрались в основном с финскими «фиатами», скорость у которых была немного побольше, чем у наших «ишачков» [Основными противниками ВВС КБФ весной 1942 года над Финским заливом были финские истребители «Кертисс Хок-75» из эскадрильи LеLv 32 и «Фоккер D.ХХІ» из LеLv 30. Участие в боях истребителей «Брюстер Баффало» из LеLv 24 и «Фиат G.50» из LеLv 26 было эпизодическим].

Финны дрались очень хорошо. С ними было намного труднее вести бой, чем с «мессерами», поскольку самолет у них был такой же маневренный, как у нас, и бой при этом шел настоящий — такой, что спина вся мокрая. Как такой сумбур опишешь! Настоящий бой не описать… А с «мессерами» легко бой вести, потому что у них скорость большая. Он атаку сделает — не сбил и уходит. Через некоторое время опять заходит, и тут смотри только — не пускай в хвост — вовремя разворачиваешься и идешь в лобовую.

Использовали на «ишаках» и «эрэсы». Тренировались еще на 5-м типе в Моздоке. Подобрали в училище самолеты, которые более или менее летают. Подвесили «эрэсики» по три в плоскости. Стреляли залпами, один залп — два РС.

В воздушном бою применять их смысла нет. Разве что по группе «бомберов», на расстоянии метров пятьсот. Но даже отпугнуть врага полезно. Когда ты залп даешь — это уже страшно! Как из орудия!

По «бомберам» они особенно хороши были. Как-то раз и я один сбил. Группа Ю-88 летела на бомбежку, и я выпустил парочку по ним. Одного сбил, и тут настоящий бой пошел…

В начале апреля озеро начало таять. Мы поставили самолеты на колеса и перелетели в Бернгардовку. Здесь летали на разведку, на прикрытие войск и даже на прикрытие Ленинграда с воздуха. Много раз вылетали и на прикрытие «дугласов», на которых через Ладожское озеро в то лето эвакуировали на Большую землю много женщин и детей. Были и бои — на этот раз с немецкими «мессершмиттами», но мы ни разу не подпустили самолеты противника к транспортным самолетам.