Я – другой! - 4

В лобовую броню несостоявшегося героя влетел плазменный заряд. Сталь вскипела, керамика рассыпалась, чудовищный жар проник внутрь боевого отделения и у Т-800 сдетонировал боекомплект. Башня в небо, гусеницы и катки в разные стороны! Еще один не успевший притормозить Митрич, был растерзан огнем из вспомогательных орудий «Горынычей».

От победоносного преследования до отчаянного отступления ситуация изменилась за одно мгновение. Легкие Т-800 неслись по трассе, развернув орудия назад и отстреливаясь как тачанки. Более чем вдвое превосходившие их по весу машины Люминов не уступали им в скорости и выбивали одного Митрича за другим.

Война — это жертвы. Миниатюрные танки теряли башни и гусеницы, переворачивались и выгорали дотла, но упорно неслись по дороге, не рассредоточиваясь и не стараясь укрыться в буйной зелени холмов, окружавших трассу. Но авангард Т-800, безбашенно гоняясь за тягачами, изображали из себя жизнерадостных придурков не просто так, а общего дела ради. Пока десяток танков, осознанно жертвуя собой, с воплями «ура» гонял туда-сюда по острову, остальные, как могли, обустраивали себе оборонительные позиции. Ковшами отсыпали окопы, рискуя перевернуться, карабкались на отвесные холмы и находили там укрытия за стволами поваленных деревьев или валунами. Рассчитать сектор обстрела и для одной-то копии Палыча было делом на один плевок, а уж совместными усилиями Митричи приготовили идеальный огневой мешок.

Война — это победы. До засады доехал только танк-командир, Митрич десятый. По непреложным армейским законам остальные Т-800 прикрывали его до последнего своими корпусами.

— Задайте им перцу, мужики! — командир авангарда развернулся, чтобы встретить врага.

Бой между машинами, управляемыми искусственным интеллектом и напичканными модами Арбитрами протекал скоротечно. В развернувшемся побоище не было места человеческому фактору, трусости, погрешностям и сомнениям. Танки сцепились насмерть, как рвущие друг друга бойцовские псы. Кумулятивные снаряды из орудий Т-800 оставляли целые кратеры в активной защите «Горынычей». Град сверхтвердых бронебойных стержней вяз в броне трехбашенных монстров, делая их похожими на ощетинившихся иглами гигантских ежей. Огрызаясь огнем из всех орудий, танки Люминов попробовали было вырваться из окружения, но Митричи били в основном по гусеницам, каткам и моторным отделениям.

Крепки были «Горынычи», но шквал обрушившегося на них стального ливня, очень быстро уничтожал всю заложенную конструкторами надежность и защиту. Там заискрило, тут заклинило, здесь пробило маслопровод или сорвало сканерный массив. Повреждения «Горынычей» нарастали лавинообразно.

Несмотря на то, что Митричи работали с защищенных позиций, к тому моменту, когда все «Горынычи» застыли обугленными почерневшими изваяниями, в живых осталось всего девять Т-800.

Война — это награды.

— Ударная группа врага уничтожена, восемь «Горынычей», все в хлам, — доложился неведомо как умудрившийся выжить, командир авангарда, принявший бой прямо на дороге. В глубоком окопе Митрич-01 расплылся лужей расплавленного металла, а этот уцелел под ураганным обстрелом.

— Восемь?! — Ли переспросил, потому что отлично представлял боевые возможности танка Люминов, — и вы выжили?!

— Четыре Т-800 лишились хода и останутся на месте в качестве неподвижных боевых точек, мало ли кто еще попытается прошмыгнуть по дороге. Пять продолжат выполнять боевую задачу и направятся в порт.

— Как командир операции, выражаю вам благодарность! — пораженный Ли перешел на официальный тон.

Одной благодарностью дело не закончилось. Уже после сражения за Мадагаскар, ИИ «Митричи» были первыми, кто за свои подвиги, получили высшую награду нового сообщества людей — Ордена Свободы.

Глава 12

— Да успокойся же ты, скотина! — чуть не рыдал Ц-143, изо всех сил упираясь спиной в дверь. Все бы ничего, но буквально тридцать секунд назад он заварил на двери дыру, и теперь его лопатки упирались прямо в разогретый до вишневого цвета сварной шов. Кожа на его спине шипела, а в воздухе витал запах хорошо прожаренного стейка.

«Скотина» на причитания Ц-шки отреагировала своеобразно, боднув дверь так, что едва не вывернула ее из петель.

— Я свой! Ты понимаешь?! Свой я! — срывающимся голосом проорал Ц-143.

Ответом ему было тихое рычание. Но в дверь ломиться тварь пока передумала. Хотя это могло быть и хитростью. Перестань Ц-шка удерживать дверь и «скотина» вынесет ее вместе с косяком. В метре от двери на полу лежала железная балка, которую Ц-шка, высунув язык от напряжения, начал носком ботинка двигать к себе.

Гадская балка отказывалась цепляться и соскальзывала. Тварь за спиной чем-то противно скребла по створке. Ц-143 проклинал неудачно начавшееся утро.