Я – другой! - 4

Допрашивающий Клима в участке следователь, больше интересовался не самим происшествием, а тем, какого черта вчерашний выпускник делал в рабочем поселке. Если у Клима на Марсе проживали родственники, то вопросы бы сами собой отпали. Но следователь пробил его по базе и выяснил, что родители Клима — «дикие». А не затевал сын маргиналов какую-нибудь диверсию в промышленной зоне? А не шпионил ли? Ведь камеры наблюдения засекли его наблюдающим за отгрузкой стратегически важных грузов!

Выдержка, с которой Клим отвечал на эти каверзные вопросы, объяснялась тем, что он на них отвечал уже миллион раз. Коммуна, в которой он жил с родителями, была расформирована властями, когда ему было четыре года. Пороговая величина. Люди старше этого возраста, как закоренелые индивидуалисты, передаются в центры социальной адаптации. Совсем же малыши, как Клим, отправляются в общеобразовательные учреждения для сирот. За пятнадцать лет Клим прошел все ступени обучения, добрался до высшей и с отличием ее закончил. Контактов с родителями не поддерживает. Судьбой родственников не интересовался. Идей «диких» о том, что государство существует для людей, а не наоборот, не разделяет. Что еще интересует гражданина старшего следователя?

Тот еще раз перепроверил историю Клима по базам и не найдя к чему докопаться, пообещал что правоохранительные структуры будут за ним внимательно приглядывать. И если он что-нибудь набедокурит, то…

— Но спасать тех, кому марсианская полиция помочь не успевает, я же могу? — стараясь спрятать иронию поглубже, спросил Клим.

— Конечно можешь… — поняв, к чему клонит Клим, следователь запнулся. Нажав клавишу интеркома, он рявкнул, — а ну выкиньте этого клоуна из участка! Пусть представления на улице показывает.

Участок, куда отвезли Клима, находился довольно далеко от космопорта. И купив очередной билет на метро, пилот окончательно истощил свой счет. Как и следовало ожидать, заказанный в одном из баров космопорта обед Клима не дождался. Френдли зафиксировал факт пропуска приема пищи и отправил доклад, сдав Клима командиру «Кейташи».

«Прекрасное начало службы. На борту носителя еще ни разу не был, а замечание уже получил», — с горечью подумал Клим, отстирывая в туалете кровь с кителя. Потрошительница ободрала дубиной ему скальп и кровь щедро залила ему лацкан. И из зеркала на Клима смотрел забулдыга с синяком на весь лоб и с поцарапанным лицом. Мокрая мятая форма идеально дополняла картину слишком успешно отметившегося выпуск кадета. Видимо из-за этого красочного вида какая-то зараза стукнула в полицию, что скукожившись в кресле и вытянув ноги в проход в зале ожидания порта пристроился окровавленный бомж.

— А ну подъем, — сквозь накатившую сладкую дрему, Клим почувствовал, как его кто-то пнул по ноге.

Разлепив один глаз, он увидел того же полицейского сержанта, который помог расправиться с потрошителями.

— Опять вы, — недовольно пробурчал пилот, уже порядком уставший от внимания законников.

— Ооо! — обрадовался толстячок, — это ж наш герой! Ты чего по вокзалам ошиваешься?

— Денег нет. А челнок меня заберет только завтра.

— Вставай-поднимайся.

Климом овладело отчаяние. Его отлично начавшееся приключение грозило окончиться позорным фиаско. А то и вовсе тюремным сроком за бродяжничество.

— Да что я сделал-то?! — впервые за насыщенный событиями день, взорвался молодой пилот, — там тетку спас, здесь просто хочу переночевать до прибытия шатла! Я что-то нарушил?!

— Нет. Но в камеру отправиться придется…

— Да почему?!

— Потому что негоже героям спать как попало, — голубые глаза копа светились от веселья, — не переживай, у нас в участке ВИП-камера есть. С душем и мягкой кроватью. Она сейчас пустует. Приведешь себя в порядок, выспишься. А завтра и полетишь.

Клим не мог решить, верить ли обещаниям «доброго полицейского» или тот хочет выманить его без скандалов и эксцессов из людного места. Но сержант не обманул. Условия в ВИП-камере оказались лучше, чем в кадетском общежитии. Просторная комната три на два метра, кровать с комплектом свежего белья и душевая кабина. Правда, дверь в камеру сержант запер, пояснив, что таков порядок. Но Клим на тюремные порядки и не жаловался потому, что его, по правилам содержания заключенных, еще и накормили простеньким, но калорийным ужином из протеиновых биточков с подливкой.

Утром его разбудил сержант и самолично довез до космопорта на патрульной машине. И не просто довез, а пользуясь служебным положением, выкатился прямо на посадочное поле.

— Бывай, летун, — на прощание сказал Климу коп, крепко пожав ему руку, — ты уж там надери задницы этим тварям! Вы ребятки старайтесь, бейте инопланетную сволочь, а мы уж здесь вам тылы прикроем.

— Есть надрать задницы! — шутливо отдал честь Клим.

— И возвращайся, сынок, — не разделив веселья, вдруг поникшим голосом произнес сержант, — у меня сын в орбитальном десанте служил. И вот… и племянница штурманом на эсминце. И тоже…

Сержант махнул рукой, сгинула мол. Погибла при исполнении воинского долга.

— Есть вернуться, — с уверенностью пообещал Клим.