Я думала, я счастливая... (СИ)

А потом дни и ночи слились в серую муть. Ольга Ивановна тихой тенью скользила по квартире, прислушивалась к каждому звуку из комнаты сына. С укоризной смотрела на иконы слезящимися глазами, шептала один вопрос: когда? Сил нет больше ждать, когда Коленька оживет. Подходила к коричневой, оклеенной пленкой под дерево, двери, скреблась туда неслышно, как мышь.

— Коля… Коленька иди ужинать…

Тишина. Почти всегда тишина. Только изредка в ночи услышит, как хлопнет холодильник, зашуршит пакет с сыром и колбасой, а наутро в мойке останется одинокая кружка с веселым белым медведем на боку. Ну, хоть так.

Николай пожевав безвкусный, как будто картонный, бутерброд, возвращался на чуть продавленную тахту и закрывал глаза. Неизменно рисовалась картинка: салон самолета, ряды кресел, приветливая красотка-стюардесса с ярким платком на шее. Губы с красной помадой, ровные зубы, гладко причесанная головка и белоснежные перчатки, под стать лайнеру. Мельком смотрит на посадочный талон, указывает путь, как Моисей, исходивший длинный проход в самолете вдоль и поперек. Тимур тянет за собой безучастную Соню. Вот их места. Он заботливо укрывает пледом ее вечно зябнущие руки и ноги, укутывает, как тяжелобольную. Соня не возражает. Забирает у нее телефон, находит в контактах имя «Николай» и отправляет длинное сообщение. Он знает, о чем думает Соня, он может сформулировать ее мысли и передать их туда, где их всё равно не поймут. А потом самолет доставит их в Стамбул. Умчит подальше от триггеров, которые вызывают лишь слезы и истерики, прочь от серых давящих зданий, следом за солнцем. Оно поможет — исцелит, согреет, высушит влагу, это лучше, чем клиника рядом с мрачными елями, которые даже летом выглядят зловеще. Тимур гладит Соню по щеке, прижимает к себе ее голову, целует в русые поблекшие волосы. Она снова притворяется спящей.

Вот что видит Николай в своем воображении после того, как получил от Сони долгий текст, как кинжал, перерезающий артерию, питающую его жизнью. А ведь сначала Соня просто невинно попросила его оставить ее ненадолго одну.

— Всего на пару деньков, Коленька. Мне нужно собраться с мыслями.

Но когда он вернулся, ее в квартире уже не было. Метался, звонил, искал, пугался номеров телефона морга и сводок полиции. А потом пришло сообщение, и с тех пор в голове темно-синие ряды кресел и табличка, на которой перечеркнута сигарета и две электронные руки тянут друг к другу ремень безопасности.

Однажды не выдержал вздохов матери и гнетущего препарирования собственной души, собрался и поехал в дом, где был счастлив двадцать лет жизни. Квартира встретила его угрюмой тишиной. Она купалась в светлых сумерках, а через коридор бежал золотисто-красный луч заката, но в лицо Николаю неприязненно дохнули ледяным сдержанным «что еще понадобилось?»

Ничего. Ничего не нужно. Николай устало вздохнул и, глядя на лезвие луча, разделившего коридор на две неровные части, вдруг понял, что ему повезло, и он был счастлив дважды. Одна половинка счастья была большой и объемной, с разными гранями, а другая, крошечная, но от того еще более ценная. Смешивать их нельзя и лучше тихо уйти отсюда туда, где он может смаковать обе половины, в зависимости от настроения.

* * *

Еще через полгода квартира была продана. Николай от денег отказывался, и Тамара не нашла ничего лучше, чем просто перевести их ему на счет. С городом попрощалась легко и так же легко приняла свой новый дом, который вырос быстро, как гриб, на месте старенького жилища тети Клаши. Буфет из карельской березы, сломанные часы с кукушкой и даже кособокий кактус Геннадий переехали на правах старых хозяев. В прихожей ее, как в детстве, встречала и провожала тетя Клаша. Она стояла на большом валуне, зажав в руке красную косынку, и тревожно вглядывалась в море, куда недавно ушли Юрка и Валерий.

Тамара не торопясь, вышла на веранду. Это ее третья весна на море. В ноутбуке горит значок сообщения. Ох, и привередливый клиент этот Леонид Владимирович. Улыбнулась, вспомнив о роскошном букете, доставленном накануне. Так и стоит в вазе в столовой, раскрыв белые бутоны навстречу солнцу. Сегодня напросился на обед, якобы снова хочет сверить все материалы. Опять будет шутить, целовать ей руку и приглашать на морскую прогулку. Может быть, стоит согласиться? Есть в нем что-то такое, что притягивало и заставляло краснеть и смущаться, как старшеклассница на свидании.

Тамара закрыла глаза, наслаждаясь теплым морским ветерком и запахом первоцветов, над головой шелестели нежно-зеленые виноградные листья. Посидев так несколько минут, она потянулась и, накинув ветровку, побежала на пляж.