Я — джедай!

— Ремарт, — я улыбнулся и шагнул к нему. — Глупее имени он придумать не смог.

Благодаря Силе, я знал, что на меня летит кулак Ремарта еще до того, как он его поднял на меня. Я наклонился вправо и отвернул голову, чтобы удар не пришелся в нос. Но все же получилось достаточно чувствительно — моя челюсть ныла и горела, но я не полетел на пол, как это должно было произойти.

Я медленно повернул голову, посмотрел на него и улыбнулся:

— Клянусь черными костями Императора, ты ударил, как чадра-фан. На этот раз я не напишу на тебя рапорт, — я презрительно махнул на него рукой и направился к своему столу. — Приходи в следующий раз, когда научишься бить как следует.

Я спиной почувствовал, как он бежит на меня, поэтому я быстро обернулся вправо и стал к нему боком, прямо на его линии атаки. Я ударил его двумя пальцами прямо в горло. Он забулькал и, шатаясь, стал пятиться назад, едва удержавшись на ногах, скорее из-за шока, чем от боли. Проковыляв несколько шагов, он тяжело опустился на стол, за которым сидело двое пилотов из «Стрелы».

Я с удовлетворением отметил, что они демонстративно повернулись к нему боком.

Я пригрозил ему пальцем:

— Так и быть, потом я дам тебе один раз врезать мне. Но только один раз. А сейчас ты оставишь в покое меня и всю нашу эскадрилью. Ты больше не с нами, поэтому и не суйся в наши дела. Ты ничего не скажешь моим пилотам, разве что попросишь у них разрешения убрать свою мерзкую рожу с их глаз долой. И на этом мы с тобой разойдемся. Понял?

Не дожидаясь ответа, я посмотрел на двух «стрелков» за столом.

— Уберите его отсюда — я заплачу за вас — и скажите капитану Гуртт, что я поговорю с ней об этом инциденте в удобное для нее время.

Я вернулся к своему столику, сел на стул и придвинул его поближе. Поднял кружку эля, отхлебнул из нее, затем посмотрел на Кает:

— Надеюсь, тебя это не сильно задело. Я знаю, ты могла бы сама проучить его.

Белая шиставаненка покачала головой и скосила глаза в мою сторону.

— Ты поступил галантно и благородно, — я увидел на ее фиберпластовом столе стружку, снятую ее острыми когтями, прочертившими на столешнице длинные глубокие борозды. — Старый враг. Он не понимал слова «нет».

Я кивнул и выпил еще эля, чтобы смочить пересохшие горло и рот.

— Не могу понять, зачем ты голосовала, чтобы он попал в «Стрелу».

— Я не могла его убить, поэтому пришлось избавляться от него таким способом, — Кает заглянула мне в глаза. — Он был забияка и хвастун. Настоящее животное. Кеч боялся его. Ремарт жаждал славы, денег и власти. Он — хороший пилот, поэтому до сих пор не погиб. Он подходит для «стрелков», поэтому мы послали его туда.

Я поставил кружку на стол:

— Раз он пришел сюда, к нам, значит, «стрелкам» не по душе его выходки. Но почему он к тебе прицепился?

Кает потупила взгляд, и из ее горла вырвался низкий стон.

Я поднял левую руку:

— Все в порядке. Не хочешь — не говори.

Кает встала и натянула свой плащ:

— Пошли.

— Как прикажете, — я залпом допил эль, затем подошел к Тиммсер и сунул ей стопку монет разного достоинства: — Заплатишь за меня, «Стрелков» и один заказ наших, хорошо?

— Вас понял, — Тиммсер улыбнулась мне. — Здорово у тебя получилось, Йен.

— Только не вздумай повторять, — я подмигнул ей. — Завтра на рассвете третье звено соберется в тренировочном центре, а ты принесешь мне сдачу.

Я догнал Кает, выйдя вслед за ней в ночную прохладу, и мы начали бесцельно бродить по городу, хотя урчание моего желудка подсказало мне, что скоро мне нужно будет перекусить.

— Красивая ночь, правда?

Она кивнула и уставилась на два серпа, зависших на небе.

— Так мирно. Как хорошо, когда дома у тебя мир.

— Мне хочется надеяться, что в один прекрасный день в Галактике будет больше мира, чем войны.

— Если у тебя такая мечта, то ты не там оказался, — ее губы растянулись в улыбке, обнажив два ряда белых зубов. — С Ремартом не будет мира.

Я пожал плечами:

— Он подлый и в глубине души трус. Как бы то ни было, он меня не волнует.

— Он пришел ко мне, потому что он сломал меня, — Кает замолкла после этого признания, словно исчерпала на сегодня квоту на разговоры. Между нами повисла тишина, но я не стал нажимать, потому что знал, что она больше ничего не скажет. Как будто она отдыхает, вымотанная после такого тяжкого испытания, такого открытого заявления, и готовилась к тому, что я поколочу ее.

Мы прошли пару кварталов вниз по узкой улочке и оказались достаточно далеко от Птичника, когда она снова заговорила:

— Очаровал меня. Стал моим другом. Сидел со мной в темноте. Он не гулял со мной, как ты. Он добивался своего.

Я сдвинул брови:

— И чего же он хотел?

— Обладания мной. Я ведь оторвана от остальных. Изолирована.

— Из-за сверхчувствительности к свету.

— И воспитания. Моя мать была единственным шиставаненом, которого я знала в детстве, — она замолчала, подбирая слова. — Когда мы вернулись на Увену III, она попала к себе домой. А для меня это было новое место. У меня был не тот запах, понимаешь?