Я - Джек Потрошитель?

Вверху хлопнула дверь, и в скором времени по лестнице, опоясывающей лифт, спустилась невысокая женщина пожилых лет. Ее годы неутомимо шагали к закату, но женщина молодилась при помощи губной помады и окрашивания волос в неестественно смоляной цвет. Модное светлое пальто с меховым воротником и кокетливая шапочка также имели цель скрыть возраст, однако демаскирующим признаком служила дряблая шершавая кожа, которую не мешало бы перетянуть на ней, как на старом провисшем барабане. У женщины было такое счастливое лицо, что, казалось, она с восхищением разглядывает свое отражение в зеркале, перед тем, как отправиться на первое свидание. Занятная женщина окинула меня взглядом антрополога, который наткнулся на живого неандертальца. Я сделал полупоклон, нажал на кнопку звонка у цифр 17–18 и уткнулся в стену. Специалист по человековедению прошмыгнул за спиной, цокая каблуками.

За дверью, поворачиваясь, долго щелкали замки, будто их открывал неумелой рукой ребенок, наконец, дверь отворилась ровно настолько, насколько позволяла короткая цепочка. В темноте горели два глаза.

— Вам кого? — осведомился звонкий женский голос.

Я прицепил одну из своих лучших улыбок.

— Здравствуйте!.. Я из милиции… Вот… — я раскрыл фальшивое удостоверение и выставил его на вытянутой руке, предлагая полюбоваться.

Глаза обошли вниманием книжечку. Они неотрывно смотрели на меня.

— Час назад ко мне уже приходил милиционер, — прозвенел колокольчик ниже уровня двух светящихся точек.

Вытянутая рука с удостоверением онемела.

— Вот как?! — я хлопнул книжечкой и сунул ее в карман.

— Да. Он интересовался Николаевым, у которого ночью убили жену.

Я принужденно рассмеялся:

— Ах, так то был Женька — мой помощник. Очевидно, мы с ним разминулись.

— Теперь я вам не нужна?

— Еще как нужны! Женя — парень умный, и я ему доверяю, но по неопытности он мог не обратить внимания на важные детали, поэтому я лично хочу задать вам пару вопросов.

Глаза вспыхнули двумя звездочками; мелодичный звон колокольчика сменился на недовольное потренькивание.

— Обо всем, что я думаю о Николаеве и его семье, я уже выложила вашему помощнику — остальное не важно. А сейчас у меня много дел, так что извините!

Дверная цепочка медленно провисла, а щель сузилась, в ней мигал уже только один маячок. Я нажал рукой на двери и, подавив слабое сопротивление с другой стороны, вновь растянул цепочку до отказа.

— Мадам! — обратился я так, как обратился бы к докучливой жене посла на официальном приеме. — Позвольте нам судить, что в нашем деле важно, а что нет, — и сам, поражаясь своему нахальству, сердито добавил: — Вы не находите, что таким образом неудобно разговаривать с представителем власти?

В темноте сверкнули глаза рыси. Дверь захлопнулась, но только для того, чтобы избавиться от цепочки и через секунду распахнуться настежь.

Передо мной в полумраке стояла темноволосая девушка с пронзительными и на удивление ясными глазами. Она была раздражена. Ее внешний облик говорил о том, что хозяйка квартиры давно не выходит из дому, последнее время за собой не следит и уж никак не ждет гостей в этот час.

— Идемте, — устало звякнул колокольчик.

Девушка повернулась, пошла по темному длинному коридору, сплошь занавешенному пеленками, которых хватило бы на целый родильный дом. Путаясь и отмахиваясь от них, как от паутины, мы добрели до конца коридора. Он оказался общим на две квартиры.

— Нам сюда, — хвостик волос взвился в противоположную той стороне, куда указал острый подбородок девушки, и вновь занял свое первоначальное положение между лопатками. — Соседи сейчас на работе. Они возвратятся к вечеру, — пояснила молодая женщина, мотнув на сей раз головой в противоположную сторону.

Мы свернули в правую квартиру… Комнаты давно не проветривались. Было душно; пахло стиркой, супом и молоком. От жары я тут же приобрел застенчивый вид и вялую походку.

Хозяйка ввела меня в небольшую кухню, режущую глаза невероятной чистотой. На газовой плите в миниатюрной кастрюльке что-то бурлило, над плитой опять-таки сушились тряпки.

Я вас слушаю, — девушка сунула руки в карманы халата, прислонилась к подоконнику. Сесть не пригласила — дескать, нечего рассиживаться!

Я достал из кармана блокнот и ручку.

— Давайте-ка вначале познакомимся… Я Евдокимов Дима.

— Костина Вера.

Я мило улыбнулся, но лицо Веры оставалось бесстрастным.

— Род занятий?

— Портниха.

— Скажите, Вера, вы хорошо знаете семью Николаевых?

— Век бы их не знать! Но соседей не выбирают. Волей-неволей приходится сталкиваться с ними то на улице, то в магазине, то в лифте.

— Кем работают родители Николаева Бориса?

— На заводе рабочие.

— А Борис?

— Не знаю. Слышала недавно, что с последнего места работы его с треском выгнали.

— За что?

— За пьянку.

— Что вы можете сказать о Борисе?

— Да придурок он, алкаш.

— Часто пьет?

Я только спросил, а вовсе не скинул перед ней брюки, однако Вера отреагировала так, будто я сделал именно это.