Я - Джеки Чан

Юань Лун и другие старшие ученики обменивались взглядами. Какое отношение все это имеет к Академии? Однако мой отец еще не закончил. - По этой причине я хочу попросить вас об одном одолжении, Учитель Ю, - сказал он. - Поскольку ни меня, ни моей жены не будет в Гонконге, я прошу вас принять моего мальчика как названого сына. Я вздрогнул от неожиданности и поднял глаза. То же произошло и с другими учениками. Усыновление! Учитель смотрел на моих родителей, потом перевел взгляд на меня:

- Хотя он и не выделяется среди учеников примерным поведением, я думаю, в этом мальчике кроются большие потенциальные способности, - ответил он. - Я согласен усыновить его. Юань Лун и Юань Тай заскрежетали зубами. Я названный сын Учителя! Они не могли этого вынести! И ничего не поделаешь: Учитель уже принял решение. Мое сердце колотилось в груди, в голове зашумело. Что все это значит? Я садился за стол, уже приготовившись собирать чемоданы, а теперь неожиданно удостоился беспримерной чести. С уверенностью можно было утверждать только одно: я остаюсь здесь.

41 "МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ (часть 2)"

Ужин закончился в гробовом молчании. Когда тарелки были вымыты, а ученики разошлись небольшими кучками, обсуждая совершенно непредвиденный поворот событий, Учитель вынул из кармана небольшую красную коробочку. Юань Ло, подойди сюда, - позвал он и открыл коробку. В ней лежала сверкающая золотая цепочка Я склонил голову, и он надел ее мне на шею. - С этого дня ты становишься мне названым сыном, - торжественно объявил он. Родители взирали на это с нескрываемой гордостью.

Думаю, мне тоже полагалось испытывать счастье. В конце концов, передо мной вновь открылась возможность выступать на сцене и заслужить те рукоплескания, о которых я так мечтал. И я буду стоять на ней не просто безымянным исполнителем, никому не известным бедным мальчишкой, а приемным сыном Учителя - "принцем" всей школы. За такое положение любой из старших братьев охотно лишился бы левой руки.

Однако я начинал вспоминать тот вызов, который бросил Юань Луну, будучи уверенным в том, что очень скоро покину Академию. Он и раньше точил на меня зуб, но теперь это могло стать последней соломинкой, что сломает спину верблюда, - вернее, мою шею.

Я смотрел на Учителя и не знал, что сказать в ответ.

- Э-э-э... Спасибо, - промямлил я.

Я был обречен.

42 "ЗА BCE ПРИХОДИТСЯ ПЛАТИТЬ (часть 1)"

Темные тучи нависали над моей головой, когда я отправился с родителями в аэропорт. Я понимал, что мы видимся в последний раз перед многолетней разлукой, но резкие перемены, происшедшие за несколько часов до этого, полностью лишили меня - прославившегося не только большим носом, но и длинным языком - дара речи. Должно быть, отец устроился в Австралии очень неплохо, так как мы поехали не на автобусе, а в такси, втроем втиснувшись на заднее сиденье.

Маме хотелось сказать мне, как сильно она будет скучать. Мне хотелось заверить ее в том, что со мной все будет в порядке и она сможет мною гордиться. Отец тоже явно хотел высказать что-то в отношении складывающихся обстоятельств, но, мне кажется, он, как и я, почти онемел. Наконец отец прервал молчание. - Справишься сам здесь, в Гонконге? - спросил он. Я в очередной раз кивнул. Охваченная бурными чувствами, мама подалась вперед и попросила шофера такси остановиться. Резко затормозив, он свернул к обочине и крикнул, что мама напугала его до полусмерти и мы чуть не попали в аварию, - но она уже распахнула дверцу и выбралась наружу. Мы с отцом не понимали, что случилось, и, постояв секунду в растерянности, бросились за ней.

Мы увидели, как она пробирается сквозь толпу в своем пальто из легкой шерсти; в руках у нее был красный пакет с фруктами. Она с трудом забралась с ним в машину и смущенно вручила мне. Я взглянул на сумку, потом на маму, и тут во мне словно прорвалась плотина: я выпустил сумку, которая соскользнула на пол, и обнял маму, обхватив ее изо всех сил своих тонких детских рук. Ощутив мягкую тяжесть на плече, я понял, что это отец, дополнивший эту живописную сцену своими сдержанными чувствами.

Машина направлялась в аэропорт, а мы втроем все сидели в той же позе. Вынув из багажника мамины вещи, отец заплатил водителю и отпустил его. После этого мы бесконечно долго стояли в очереди, затем прошла проверка бумаг и паспортов, после чего мы прошествовали по длинному светлому коридору до самых ворот летного поля. У мамы были очень тяжелые чемоданы, ведь ей пришлось упаковать все свои пожитки. Я сражался с двумя из них, а остальные нес отец; мы оба не разрешали маме прикоснуться даже к самой легкой сумке.