Я его достану!

— Понятно. Он был дорог тебе, да? — Глупый вопрос. Конечно, дорог. Никогда не забуду, как Олег расслабился, когда услышал про операцию, каким был счастливым тогда, в машине. — Прости, я…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Он был очень сложным и неоднозначным человеком. И много ошибался, но я очень его любил, как родного… Я останусь здесь на неделю, не меньше.

— Когда похороны?

— Завтра, у меня здесь много дел… Но я рад, что ты сама позвонила. Только не понял, почему на отбой нажала?

— Испугалась, наверное, — тихо призналась я. — Лада сказала, что у тебя умер близкий человек… Я не знала, уместно ли мне…

— Тебе уместно. Звони всегда и в любое время суток.

Вот сейчас я точно зареву!

— Спасибо, но я не хочу… то есть хочу, конечно, но в эти дни… я не знаю, что я могу сделать… для тебя.

— Звони почаще. И пиши. Просто рассказывай, как у тебя дела. Чем занимаешься, что видишь, что чувствуешь. Мне будет не хватать жизни, мне ее уже не хватает.

— Тебе интересна моя жизнь? — недоверчиво спросила я. — Она не очень увлекательная. Вот сейчас поедем на экскурсию. Потом Лада обещала вроде какие-то встречи с местными предпринимателями…

— Все лучше, чем у меня, — усмехнулся он в трубку, и я заткнулась. Нашла, на что жаловаться!

— Да! Прости! — Какой-то неуклюжий разговор получается. Я столько хочу ему сказать, но слова категорически не хотят складываться в нормальную логичную речь. Но я все равно ему нужна. Ведь нужна?! — Ты тоже звони. Когда сможешь. Хорошо? И передай Изабелле мои соболезнования… если это уместно. Я ведь не должна знать… Это личное.

— Я не думаю, что ты побежишь сейчас всем рассказывать или печатать заметку, — устало проговорил Олег, а я запоздало сообразила, что, скорее всего, он не спал всю ночь, раз так быстро добрался до Великобритании. — Мне пора, Василиса, Пришли юристы, надо поговорить. На связи!

— Пока… — Я мучительно подбирала нужны слова, чтобы хоть как-то его приободрить. Но просто не успела.

— С кем разговаривала? — раздался за спиной голос Елисеева.

От неожиданности я чуть не выронила телефон из руки. Спокойно, Вася!

— Да так… Из дома звонили, — без каких-либо угрызений совести соврала я. — А что?

— Ничего. — Пожал плечами Ваня. — Слушай, а ты не говорила, что у тебя в Новосибе родственники есть. Я так понял, ты вообще впервые в городе была.

— Ага! Впервые, но родственники есть. Ваня, это допрос?

— Что за глупости! Вечно ты все выдумываешь!

— Я?

— Ну не я же!

Я хотела ему сейчас все выложить про Изу. Что глаза мои не врут и раньше не врали. И что Кощей, то есть Олег подозревает его в чем-то нехорошем. И…

— Ваня! — Холодный голос Лады заставил поежиться. — Поможешь моим девчонкам роллап в автобус донести? Заодно и познакомишься. Они у лифта.

Елисеев хмуро улыбнулся, но спорить не стал.

— Василиса, Олег Константинович рассказал мне об интервью. Жду от вас текст на согласование в течение двух дней после возвращения. В ваших же интересах, чтобы материал вышел как можно скорее. И еще… — Кулакова посмотрела на меня взглядом «прочитай-мои-мысли-и-не-будь-дурой». — Надеюсь, вы понимаете, что не стоит никому из коллег рассказывать о том, что вам дали интервью. И обо всем остальном никому также не следует знать. Мы поняли друг друга?

Я смотрела, как Елисеев через весь холл несет к выходу здоровый роллап.

— Да, Лада. Поняли.



Глава 39

— Я не буду спрашивать, чем ты опоила Кощея, чтобы он тебе все это рассказал. Хотя мне очень хочется. — Виолетта только что дочитала интервью и оторвала, наконец, взгляд от монитора. — Ну так как?

Я пожала плечами.

— Отличное интервью, верно? Я, собственно, когда его расшифровала до конца, только и поняла, как много всего интересного Олег сказал.

— Да, много эксклюзива… Цитируемость будет высокой. Может, даже премию получишь. Если только…

— Что?

— Если только тебе все это согласуют!

Соколовская всем своим видом показала, что не верит в чудо.

— В смысле? У меня же запись диктофонная есть…

— К юристу нашему сходи, он тебе все популярно объяснит. Я знаю Ладу, она хорошо так поглумится над текстом, все вот эти резкие обороты и про поправки в законодательство, и про решение властей отложить снос старого жилья на Комсомольском проспекте… Так что…

Моя радость и гордость в момент сдулись, как воздушный шарик, который забыли завязать.

— И что делать? — Голос дрогнул от нехорошего предчувствия.

— Любое интервью сначала проходит через руки пиарщика и только потом попадает на стол ньюсмейкера. Повоюем с Кулаковой, не первый раз, хотя, может, и не придется. Раз Бессмертный уже Олегом стал.

Черт! Вот же палево! Я отвела взгляд от начальницы: на стене за время нашего пресс-тура появились новые фотографии. Ну интересно же посмотреть!

— Виолетта, ты просила узнать про новых претендентов на Покровский, — за спиной послышался голос Смольской. — Так вот, у меня тишина. Никто про этих москвичей не знает. Но если Елисеев говорит, что у него инсайд… У него всегда надежные источники.