Я - эль Диего (ЛП)

С кем бы мне очень хотелось бы познакомиться – я не думаю, что кого-нибудь смогу удивить своим откровением – это Че Гевара, мой дорогой Эрнесто Че Гевара де ла Серна, так звучит его полное имя. Его образ навсегда запечатлен на моем плече, и эта татуировка является настоящим произведением искусства. Но точнее будет сказать, что он живет в моем сердце. Эта любовь к нему родилась в Италии, а не в Аргентине. И это очень важно. В Аргентине я относился к нему как большинство моих соотечественников: считал его убийцей, террористом, революционером, который подкладывал бомбы в здания школ. Этому меня учили на уроках истории. Но когда я приехал в Италию, страну, где рабочие обладали серьезной властью, устраивали забастовки, я увидел, что каждую свою акцию они осуществляли с именем этого парня на устах, с его изображением на знаменах… И тогда я начал читать, читать, читать о нем. И я спрашивал себя: почему мы, аргентинцы, не говорили всей правды о Че? Почему мы не востребуем его останки и не похороним их на родине, как поступили с Хуаном Мануэлем де Росас? Не сумев найти ответ ни на один из этих вопросов, я решил отдать ему дань уважения, сделав татуировку на плече. Я научился его любить, узнал его биографию, прочитал его историю.

Мне хотелось бы, чтобы в школах рассказывали о нем правду, и я был бы доволен, если бы в Аргентине имя Че Гевары перестало быть синонимом зла.

В завершение я благодарю футбол и Бога за все то, что они мне дали: возможность помогать семье, встретить настоящих друзей, узнать людей, о знакомстве с которыми я мог только мечтать… Разве я мог все это себе представить в моей дырявой лачуге в Вилья Фьорито?

Глава 14, заключительная Я – эль ДИЕГО

Послание

Я сделал то, что мог. Думаю, что у меня вышло не так уж и плохо.

Всегда, всегда самой большой честью для меня было выступление за сборную Аргентины. Всегда, сколько бы миллионов долларов мне ни заплатили бы в клубе за то, чтобы я остался. Это ни с чем не сравнимо, поскольку престиж национальной сборной нельзя измерить деньгами, только славой. И мне хотелось бы, чтобы данную истину дети этого и будущего поколений вбили себе в голову. Футболка в бело-голубых тонах не продается, как не продается честь аргентинского футболиста. Хотя насчет последнего… В 1999 году, перед Кубком Америки, который проходил в Парагвае, потребовалось провести опрос среди игроков сборной, чтобы узнать, кто из них хотел бы приехать на этот турнир. Кто хотел бы приехать! Вот вам и подтверждение того, что от былого аргентинского духа не осталось и следа. Пусть Грондона говорит, что это не так, пусть Бьельса хочет все приукрасить, пусть игроки объясняются, их агенты оправдываются, а журналисты интерпретируют это как им выгодно. От нашего духа не осталось и следа. И это меня бесит, бесит как очень немногое в моей футбольной карьере.

И я уверен, что точно так же, как и я, это переживают Руджери, Пумпидо, Олартикоэчеа, Джусти, Гойкоэчеа, которые могли бы сказать то же самое. Вместе с ними мы боролись за сборную, и если кто-то предупреждал о том, что травмирован, звонили ему и говорили: «Приезжай, все равно приезжай!». Мы не были примерами для подражания; мы просто были убеждены в том, что сборная в нас нуждается… И не было никакой усталости! Ведь ты представляешь свою страну, это наивысшая честь, которой ты можешь быть удостоен. Это было то, что я говорил, что повторял на тех собраниях. «Ты сломался? Все равно приезжай!» – говорили мы тем, кто уже знал, что не сможет сыграть.

Поэтому мне доставляло удовольствие быть капитаном сборной. Это позволяло мне выступать против власти, против тех, кто хотел вставлять нам палки в колеса, кто действовал вопреки интересам футболистов. И я не думаю, что кто-то из моих тогдашних партнеров сможет бросить мне в лицо этот упрек: «Ты все делал плохо, ты не отстаивал наши интересы». Я вступал в конфликты с Блаттером, Грондоной, Авеланжем, Макри… Пусть я делал это, используя словарный запас футболиста, а не политика, и это часто выходило мне боком. Но результат, результат того стоит. Мне кажется, что если сегодня я поднимусь на Эйфелеву Башню и крикну изо всех сил, на мой зов соберутся футболисты со всего мира. Об этом мне сказал Кантона, об этом мне сказали Стоичков и Веа: «Мы входим в Ассоциацию футболистов мира, и ты – наш президент». Для меня это самая большая честь.