Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Реклама гласила, что этот сингл – «демонстрация грандиозного мастерства на дебютном диске», что я – «новый талант, великое открытие 1968 года», и в заключение, видимо, в качестве «заманухи»: «ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ!» Английская публика, похоже, отреагировала так, будто их предупреждают, что каждый диск долго отмокал в канализации; в итоге «новый талант 1968 года» бесславно отправился на полку.

В это время в моей жизни возникла еще одна довольно неожиданная проблема: помолвка с девушкой по имени Линда Вудроу. Мы познакомились в конце 1967 года на концерте «Блюзологии» в Шеффилде, в клубе «Моджо»; она дружила с тамошним диджеем – пареньком ростом метра полтора, который называл себя Всемогущий Атом. Линда, высокая блондинка, на три года старше меня, нигде не работала. Не знаю, откуда она брала деньги на жизнь, наверное, у богатых родителей, но взгляды проповедовала весьма независимые. Она была очень хорошенькая и проявляла интерес к моей музыке. Наш разговор после концерта превратился в нечто, подозрительно смахивающее на свидание, за которым последовало еще одно, а затем и визит к нам домой в Фроум Корт. Это были странные отношения. Почти никаких физических контактов, и уж, конечно, никакого секса – но Линда воспринимала это не как нежелание близости с ней, а как свидетельство старомодного романтического благородства с моей стороны: в 1968 году некоторые пары все еще соблюдали правило «никакого секса до свадьбы».

Но и без секса в какой-то момент наши отношения начали развиваться сами собой. Линда решила переехать в Лондон и найти квартиру. Она могла себе это позволить, мы бы съехались, а Берни снимал бы у нас комнату.

Солгу, если скажу, что воспринимал происходящее легко и без сомнений. Для начала, Линда начала критиковать мою музыку. Она была большой поклонницей американского эстрадного певца Бадди Греко и в конце концов ясно дала понять, что пример мне стоит брать с него.

Впрочем, мои сомнения на удивление быстро развеялись. Отъезд из Фроум Корт радовал. К тому же я считал, что поступаю, как и положено двадцатилетнему парню, – начинаю жить с девушкой.

Так мы оказались в квартире на Ферлонг Роуд в Ислингтоне[74]: я, Берни, Линда и ее чихуа-хуа Каспар. Она устроилась работать секретарем, и наши разговоры все чаще сводились к помолвке. К этому времени тревожные звоночки уже сложно было игнорировать, потому что забеспокоились все мои близкие. Мама восприняла идею в штыки. А что по этому поводу думал Берни, ясно из текста песни, которую он написал в тот период. Называлась она «Кто спас меня сегодня ночью» и едва ли воспевала прекрасные душевные качества Линды: «деспотичная королева», «гордая правительница восседает на электрическом стуле, приготовленном для тебя». Берни она категорически не нравилась. Он боялся, что Линда испоганит всю нашу музыку своей страстью к Бадди Греко, считал ее тираншей и страшно взбесился, когда она, уж не знаю почему, заставила его снять со стены его комнаты плакат с изображением Саймона и Гарфункеля.

Отчасти из упрямства, отчасти из отвращения ко всякого рода конфликтам я решил не прислушиваться к сигналам тревоги. Мы обручились в день, когда мне исполнился двадцать один год, – кто из нас сделал предложение, сейчас уже не помню. Была назначена дата свадьбы, начались приготовления. И вот тогда я запаниковал. Очевидный выход в таком случае – просто сказать правду. Но для меня такое решение было далеко не так очевидно, потому что рассказать Линде о своих истинных чувствах я не мог.

И я решил покончить с собой.

Спас меня Берни, и с тех пор он не перестает мне напоминать в мельчайших деталях историю моей бессмысленной попытки отравиться газом. Для начала, тот, кто действительно хочет покончить с собой, совершает это в одиночестве, чтобы никто не помешал; посреди ночи, когда все спят, или в месте, где никого не может быть. Я же действовал с точностью до наоборот: белым днем, в квартире, полной людей – Берни был в своей спальне, Линда дремала после обеда. Более того: прежде чем сунуть голову в духовку, я положил туда для удобства подушку, включил газ на самое первое деление и распахнул на кухне все окна. Те минуты, пока Берни оттаскивал меня от плиты, выглядели драматично, но на самом деле газа не хватило бы даже для того, чтобы задохнулся комар. Я рассчитывал, что все будут в ужасе, а затем Линда внезапно осознает, что причина моей попытки убиться – наш несчастный предполагаемый брак. Но она лишь немного растерялась. А потом, что еще хуже, начала думать, будто я впал в депрессию из-за провала сингла I’ve Been Loving You. Ясно, что именно в этот момент я уже точно должен был открыться ей. Но я промолчал. Эпизод с самоубийством забылся, а свадьба осталась на повестке дня. И мы вместе начали подыскивать квартиру на Милл Хилл.