Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Но нам доводилось выступать и в очень странных заведениях. Помню, например, одно место в Харлсдене, которое явно было не клубом, а чьей-то гостиной; и еще одно в Спиталфилдсе – по причине, до сих пор мне не ясной, вместо сцены там был боксерский ринг. Мы часто играли в клубах чернокожих, что, возможно, могло кого-то испугать – кучка белых парней из пригородов Лондона пытается играть черную музыку перед чернокожей аудиторией. Но почему-то все проходило отлично. Для начала, музыка аудитории нравилась. И к тому же, если ты подростком трижды в неделю наяривал Roll Out the Barrel перед завсегдатаями паба в «Нортвуд Хиллз», пока они методично колошматили друг друга, тебя так просто не испугать.

Говоря по правде, лишь однажды мне стало не по себе – в Баллоке, неподалеку от Глазго. Оказавшись на месте, мы обнаружили сцену трехметровой высоты. Быстро выяснилось, что это ради безопасности, иначе зрители попытаются залезть наверх и укокошить музыкантов. Поскольку этого удовольствия их лишили, им оставалось только яростно колошматить друг друга. Ввалившись в зал, они сразу выстроились в две линии. Наша первая нота, очевидно, была явно согласованным сигналом к началу развлечения: в воздух немедленно полетели полулитровые пивные кружки, и началась потасовка. В общем, это был не концерт, а битва под аккомпанемент рок-энд-блюза. Субботний вечер в «Нортвуд Хиллз» по сравнению с этим побоищем больше напоминал открытие сессии британского парламента.

Мы играли по два концерта за вечер почти каждый день, а иногда и больше, если пытались подработать собственными выступлениями. Однажды в субботу по графику Роя мы выступали в два часа дня в Клубе американских услуг в Ланкастер-Гейт, потом погрузились в фургон и рванули в Бирмингем, где отыграли два концерта в «Ритц» и «Плаза». Потом опять фургон, возвращение в Лондон и выступление в клубе Каунта Сакла[55] «Кью» в Паддингтоне. Это был очень продвинутый клуб для чернокожих, где играли соул и ска; одно из первых заведений Лондона, куда приезжали артисты не только из Штатов, но и с островов Вест-Индии. Но, по правде говоря, в ту ночь мне больше всего запомнился не феерический коктейль из американской и ямайской музыки, а стойка с едой и фантастически вкусной корнишской выпечкой. Даже у самого преданного фаната музыки приоритеты меняются, когда на улице шесть утра и ты умираешь от голода.

Иногда Рой Темпест совершал катастрофические ошибки. Например, привез The Ink Spots, очевидно, пребывая в уверенности, что раз это чернокожие американцы, то поют они соул. Но эта группа была из абсолютно иной эпохи, до рок-н-ролльной, и работала она в стиле многоголосья. Они спели «Шепот травы», потом начали «Назад, во двор у дома» – и зрители просто испарились. Песни сами по себе чудесные, но парни в соул-клубе ждали совсем иного. Невыносимо было смотреть, как публика покидает зал. К счастью, в Манчестере, в «Твистед Уил», выступление прошло совсем по-другому – там зрители оказались настоящими меломанами, действительно разбирались в истории черной музыки, и группу приняли на ура – даже притащили пластинки родителей, чтобы музыканты на них расписались. А после концерта подняли участников группы на руки и совершили вокруг клуба несколько кругов почета. Можно много говорить о крутизне «свингующего Лондона» в середине шестидесятых, но эти ребята в «Твистед Уил» оказались куда более чуткими, знающими и чувствующими музыку – и, на мой взгляд, самыми крутыми в этой стране.

По правде говоря, меня нисколько не расстраивали ни низкая плата, ни огромная нагрузка, ни неудачные выступления. Главное – моя мечта сбылась. Я играл с музыкантами, чьи записи коллекционировал. Больше всех мне нравился Билли Стюарт, потрясающий парень из Вашингтона. Он работал с лейблом «Чесс Рекордз» и был замечательным певцом. Лишний вес Билли превратил в своего рода «фишку» – смысл его песен обычно сводился к одной идее: «она говорит, я самый прекрасный, что в толстого парня она влюблена». О его взрывном темпераменте слагали легенды – ходили слухи, что, когда однажды секретарша в «Чесс» слишком долго мариновала его в приемной, Билли в ярости выхватил пистолет и отстрелил дверную ручку. Мочевой пузырь у него тоже был легендарный, в чем мы очень скоро убедились. Если Билли требовалось справить малую нужду и он просил остановить фургон, можно было сразу отменять все планы на вечер, потому что ждать его приходилось часами. Звуки из кустов доносились невероятные: как будто кто-то наполняет плавательный бассейн из пожарного шланга.