Я еще барон. Книга 3

Небольшой кабинет с оштукатуренными стенами. Огромное количество полок с какими-то папками, расставленными по алфавиту. Одинокая зеленая лампа освещала это крохотное пространство с плотно занавешенными шторами.

У дальней стены стояла обычная школьная парта, на которой лежали кучи папок. Еще куча возвышалась на полу, словно баррикада из бумаги.

За этим дешевеньким столом сидел мужчина с массивными залысинами, козлиной бородкой и густыми усами. Взгляд был пронзающий, с легким прищуром и хитринкой — словно этот следователь знал о тебе все.

— Ну здравствуй, Феликс, — спокойно сказал Островский, как только за нами закрылась дверь. — Мы пришли.

— О! Коля, Михаил, приветствую! — вскочил со своего места следователь. — Проходите, садитесь!

— Как я ненавижу этот твой кабинет, — оглядываясь, сказал Островский. — И еще этот твой стул… Не хочешь поменяться с помощником местами?

— Да ну ты что! — развел он руками и, прикрыв глаза, сделал глубокий вдох. — Эта атмосфера безысходности и уныния, ну разве не чудесно? Ты даже не представляешь, как мне доставляет удовольствие видеть, как разного рода баранчики да графья ломаются, когда оказываются в этом кабинете и присаживаются на мои стулья. Гостю должно быть неудобно, гость должен быть смешон. Иначе, какое от него удовольствие? Ох, простите, — посмотрел он на меня и осекся. — Не хотел вас обидеть.

— Ничего, мы не обидчивые, — отшутился я.

— Вот и отлично! — Он указал нам еще раз на деревянные стулья, а сам прошел за стол. — Ну, приступим. Думаю, времени много не займу.

Мы не без труда уселись на неудобные скрипучие стулья, а Дзержинский открыл небольшую папку, надел круглые очки и взял ручку.

— Для начала, Коля, я так понимаю, ты его представитель?

— Да, вот бумаги, — сказал Островский и положил документы перед ним.

— Ага, хорошо, — сделал он пометку. — Михаил, как давно вы знаете Налимова?

— Он знает его третий день, — ответил за меня Островский.

Следователь сделал еще пометку.

— Расскажите, что же произошло в начале вашего знакомства?

Островский и пересказал все достаточно подробно.

— Ого, как он хорошо все проверил! Даже диалоги почти дословные!

Николай Романович расписал все подробности того дня, когда я поссорился с двумя женами Налимова.

— Кстати, про девушек… — Дзержинский облизнул палец и перевернул страницу. — Кто такие? Откуда?

— Мой клиент даровал им титул рыцарей, и они буквально несколькими часами ранее вступили в его род, — ответил Островский.

— Николай, я спросил, откуда они? — с нажимом поинтересовался Дзержинский.

— Это относится к делу?

— Нет… — Еще пометка.

Мы просидели у него еще часа два, отвечая на его каверзные вопросы. Ну как отвечали. Говорил по большей части Николай Романович, а я только кивал и изредка подтверждал, хмурясь под его хитрым взглядом. Следак, одно слово.

— Хорошо, на этом закончили! — наконец захлопнул Дзержинский папку и встал. — Михаил, я слышал, у вас неплохие результаты в институте.

— Не могу сказать за себя, — ответил я. — Но раз у вас такие сведения, то я рад, что преподаватели хорошего обо мне мнения.

Один вид этого человека буквально говорил, что он может узнать все, что захочет. И ничего его не остановит.

— Лора, просканируй помещение, и этого следователя заодно, — попросил я помощницу.

— Тут все глухо. Артефакты, — пояснила Лора. — А вот этого человека… Могу только сказать, что он очень сильный маг со своими секретами.

— Ну еще бы… — Даже не следовало удивляться. Походу, придется потратить кучу энергии на прокачку Лоры, чтобы она могла сканировать подобных персонажей.

— Всего доброго, — напоследок сказал Феликс, и они с Островским обменялись рукопожатиями. — И вам, Михаил, удачи. Надеюсь, скоро увидимся при других обстоятельствах. — И мы тоже пожали друг другу руки.

Естественно, этот любопытный маг захотел меня проверить. И каждый из них думает, что им это удастся. Я же еще студент, молодой пацан по сравнению с такими великими и могучими!

Очевиднее некуда, что следователем Имперской канцелярии абы кто не становится. И если человек получил такую должность, он очень силен. Как минимум архимаг, если не больше.

Он не отпускал мою руку, и я почувствовал чужое присутствие во внутреннем хранилище. Пришлось отправиться и мне туда.

А вот и он. Пытается прорваться на мой пляж. Лора уже на страже и обороняет вход.

Раз это мой мир, то почему бы не сделать, как удобно мне? Немного фантазии, и вот мы стоим у него в приемной. Дзержинский пытался попасть к себе в кабинет.

— Вам говорили, что врываться в чужие хранилища без спросу нехорошо? — Я стоял у него за спиной. Он даже не заметил меня и подпрыгнул от неожиданности.

— Ох, простите, не ожидал, что вы окажетесь тут… — И буквально растворился, вернувшись в реальность.

Вся эта сцена у меня в голове длилась не больше полсекунды. Островский даже не заметил изменений в настроении следователя.

А он стал куда сосредоточеннее.

— Коля, я хочу поговорить с этим парнем наедине! — приказным тоном сказал Дзержинский.

— Не положено! По закону, я как представитель… — начал было ругаться Николай Романович.