Я есть – и в этом сила. Встать на путь просветленного общения.

В 1998 году, колеся по США с пьесой «Юнг навсегда», я собирался давать это представление в церкви Новой Мысли[16] в одном из южных штатов. По своему обыкновению, представляя спектакль в церкви, а не в театре или университете, я устраивал трехминутный предварительный просмотр на воскресной службе. В церкви была теплая, дружественная атмосфера. Маленькая сцена, в которой Юнг делает предложение Эмме, женщине, которой суждено было стать его женой, была принята очень хорошо.

После службы, когда люди устремились в вестибюль, чтобы купить билеты, преподобная Лиза, женщина-священник, пригласила меня с ней пообедать. Я охотно согласился, но она спросила, готов ли я подождать с полчаса, так как у нее встреча с одним из прихожан. Я снова не возражал, и Лиза исчезла в своем кабинете с одной из прихожанок, со вкусом одетой женщиной под шестьдесят. Ничто во внешнем облике этой женщины не предвещало того, что преподобной Лизе придется иметь дело с энергетическим вампиром под маской набожной леди.

Когда примерно через час эта пара вышла, завершив свою встречу, лицо Лизы было пепельно-серым, и я заметил, что она слегка дрожит. Мы вместе вышли из церкви и сели в машину, но, вместо того, чтобы завести двигатель, Лиза просто уставилась в окно на деревья, окружающие место для парковки.

«Что-нибудь не так?» — поинтересовался я, не желая быть навязчивым, но чувствуя, что ей нужно поговорить.

«Простите, — ответила она, вяло улыбнувшись и покачав головой, как бы в попытке выбросить из нее какое-то неприятное воспоминание. — Это все та женщина. Я знаю, что не должна ей это позволять, но она просто высасывает из меня жизнь. Она одержима властью и все время враждебно настроена — из-за нее в церкви постоянно происходят какие-то драмы. Она намеренно будоражит людей, и когда уже все готовы взорваться... — Лиза остановилась, стараясь сдержать слезы. — Ну... она как будто получает от этого удовольствие. Я замечаю злорадное выражение на ее лице, как будто она чувствует свою власть, создавая конфликты между людьми».

«Вы с ней об этом говорили?» — мягко спросил я.

«Я не знаю, как с ней быть, — ответила Лиза, — она очень умна. Она умеет так отказаться от своей ответственности за все это, что выходит, будто проблема существует только в твоей голове, а к ней не имеет никакого отношения. И что хуже всего, она постоянно твердит о том, что любовь спасет мир, и о том, какой она сердечный человек».

Я сказал Лизе, что владею некоторыми специальными техниками и методами, которые могут помочь ей взять под контроль эту ситуацию. За ланчем я поделился с ней некоторыми из своих секретов, но вскоре они понадобились мне самому — мне суждено было встретиться с источником страданий преподобной Лизы.

Нападение вампира

Моя пьеса была представлена в пятницу вечером и имела оглушительный успех. На следующее утро я проводил в храме занятие под названием «Социологическое айкидо»; в зале присутствовало около семидесяти человек, и все шло прекрасно до того момента, когда до конца осталось всего десять минут. К этому времени я уже рассказал все, что хотел, нарисовал диаграммы, иллюстрирующие разницу между двумя глазами, и разделил людей на пары для проведения тренировочных упражнений. Затем я заметил, как мне машут рукой с конца зала: пришло время вопросов и ответов, поэтому я обратил внимание на этот жест. И что вы думаете? Это оказался никто иной, как заклятый враг преподобной Лизы. Как только я понял, кто это, я немедленно начал мысленно сосредоточиваться на своих ступнях, руках и ногах.

«Все это очень хорошо, — начала дама с утомленным и надменным видом, — но здесь, в церкви, мы верим в любовь, мы видим в людях только лучшее, так что нам не нужны ваши методы духовной защиты».

Обратите внимание на структуру этой словесной атаки: «Все это очень хорошо» — фраза, произнесенная пренебрежительным тоном, подразумевает, что все содержание семинара на самом деле совсем не хорошо. Женщина говорит о том, что весь представленный материал в действительности не имеет никакого смысла, если знать то, что знает она. «Мы верим в любовь» — эта фраза утверждает ее и ее альтер эго — церковь и прихожан — как приверженцев непререкаемых норм духовности. Как можно спорить с любовью — высшим проявлением добра? Слово мы в фразе «Мы видим в людях только лучшее» весьма эффектно исключает меня, подразумевая, что мне любви не хватает. Поэтому мои «методы защиты» и я сам никому тут не нужны, спасибо большое.

Я осмотрел лица присутствующих, которые до сих нор были освещены благодарностью и интересом ко всему, что они узнавали. Теперь люди смотрели на меня со смесью тревоги и любопытства: как я справлюсь с этой конфликтной ситуацией? Смогу ли я применить на практике то, чему учил их все утро? Прихожане хотели увидеть, что я способен подтвердить свои слова действиями в отношении этой дамы. Чувствуя и осознавая свои руки и ноги, я намеренно дал сформироваться атмосфере затянувшегося ожидания. Когда тишина была уже просто кричащей, я, наконец, сказал: