Истинное счастье и блаженство каждого состоит именно в наслаждении благом, а не в том, что благом наслаждается лишь он один, -никто больше. Истинное счастье или блаженство не дано тому, кто считает себя блаженствующим потому, что другим живется не так хорошо, как ему. Радость, испытываемая при подобном блаженстве, уходит корнями в чувство зависти и в дурные качества сердца. Истинное счастье и блаженство человека состоит в мудрости и познании истины, а отнюдь не в том, что он мудрее остальных или что остальные не обладают истиной… Следовательно, когда Писание, убеждая евреев повиноваться закону, говорит, что Бог избрал их себе из прочих народов, что Он к ним близок, а к другим нет, что Он только им предписал справедливые законы, наконец, что Он, минуя прочие народы, только им объявил Себя и пр., – то оно исходит из представления людей, не знавших истинного блаженства. На деле они, конечно, были бы не менее счастливы, если бы Бог всех одинаково призвал к спасению; и Он был бы к ним не менее близок, если б Он был одинаково близок и к другим; законы стали бы от этого не менее справедливыми, а сами они – не менее мудрыми; наконец, евреи были бы обязаны почитать Бога не менее, если бы Бог одинаково одарил и все другие народы… Стало быть, еврейский народ избран Богом из других не в отношении разума и спокойствия духа, но в отношении общества и счастья, благодаря которому он достиг совершенства и удержал его в течение такого времени.
Там же, гл.3
Вы, кто высокомерно заявляете, будто, наконец-то нашли лучшую религию или лучших учителей, которым легковерно доверились, -откуда же вам известно, что эти учителя – лучшие изо всех других, проповедовавших иные религии, или лучше тех, кто появится позже? Постигли ли вы уже все иные религии – древние и современные -рожденные у нас, в Индии или других странах мира? И если даже предположить, будто вы постигли их все достаточно глубоко, откуда вам знать, что вы на самом деле избрали лучшую ?
Письмо Ольденбургу
Так как разум не требует ничего противного природе, то он требует, следовательно, чтобы каждый любил самого себя, искал для себя полезного и стремился ко всему тому, что действительно ведет человека к большему совершенству, и вообще, чтобы каждый, насколько это для него возможно, стремился сохранять свое существование. Все это столь же истинно, сколь истинно, что целое больше своей части.
Далее: так как добродетель состоит ни в чем ином, как в действовании по законам собственной природы, и так как всякий стремится сохранять свое существование лишь по законам своей собственной природы, то отсюда следует, во-первых, что основание добродетели составляет самое стремление сохранять собственное существование и что счастье состоит в том, что человек может сохранять его. Во-вторых, из этого следует, что добродетели следует доискиваться ради нее самой и что нет ничего лучше нее или полезнее, чем она.
Этика, ч.З
Через чудеса нам не дано познать существование Бога; об этом гораздо лучше можно заключить из прочного и неизменного порядка вещей.
Богословеко-политический трактат, гл.6
Высшее достоинство разума – знание Бога, а высшая истина – признание Его.
Этика, тезис 28
Бог существует, ибо Он необходим.
Там же, тезис 11
Бог есть добровольная причина всех вещей.
Там же
Каждый обладает такою властью, какою может.
Богословско-политический трактат, гл. 3
Если позволят условия, евреи могут восстановить свое царство, ц Бог может вторично избрать их.
Там же
Никакая любовь, кроме интеллектуальной, не может быть вечной.
Этика, тезис 34
Пороки будут существовать до тех пор, пока существуют люди.
Богословско-политический трактат, гл. 1
Пока человек думает, что не сможет сделать что-нибудь, он не сможет это сделать.
Этика, тезис 28
Эмоция перестает быть страстью, как только мы придаем ей ясный и понятный смысл.
Там же, тезис 3
Не существует надежды без страха и страха без надежды.
Там же, тезис 13
Я не представляю себе как можно изучать философию без того, чтобы не потревожить устоявшиеся религиозные нормы.
Из речи
Нет ничего более полезного для человека, чем человек.
Этика, тезис 18
СОМНЕНИЯ УРИЕЛЯ ДА АКОСТЫ
Мало кто в еврейском мире воплотил в своих писаниях и в своей биографии дух сомнений так убеждённо, как португальский еврей (маран) Уриель да Акоста (1585-1640).
Родившийся в семье выкреста (католика), он бежал в Голландию, чтобы исповедовать иудаизм, который, однако, он воспринимал своеобразно, – в духе маран. Эти принципы Уриэль да Акоста изложил в книге "Исследование традиции фарисеев в сравнении с Писаным Законом" ("Против традиции"), после чего был мгновенно отлучен от своей общины, тогда как власти заточили его в тюрьму, запретив при этом его книгу. Усомнившись в собственной правоте или не выдержав одиночества, он примирился с еврейской общиной, хотя формально и не отрекся от своих взглядов.