Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году

«Я был в состоянии шока, отказывался верить. Просто потерял дар ре-

чи. Становилось бессмысленным дело всей моей жизни. Как я потом узнал,

два летних месяца 1968 года в генштабе министерства обороны Чехослова-

кии тайно находился генерал Огарков, один из разработчиков плана ввода

войск. Никто не имел права открывать дверь в его кабинет, даже советские

офицеры. Возможно, только у Дзура была привилегия заходить к нему. По-

просив министра оставаться на связи, я вернулся в зал, сообщил об услы-

шанном Дубчеку и, получив согласие на ответ, вернулся к телефону. “Пере-

дайте по армии приказ, сказал я Дзуру, – никакого сопротивления!”» 24.

В зале все пришло в движение, люди вскакивали с мест, что-то выкри-

кивали друг другу. Члены высшего руководства, привыкшие повелевать, ви-

деть свои портреты над головами, вдруг ощутили эфемерность недавнего

собственного величия. «Всего за несколько минут мир стал неузнаваемым», –

напишет потом З.Млынарж 25.

Черник обратил внимание на лица Биляка, Индры, Кольдера. Они смот-

рели на него выжидательно, словно по известному им сценарию он должен

был что-то добавить. Ему в голову пришел разговор с Брежневым в мае 1968

года в Москве. «”Олдржих, – сказал тогда Брежнев, – если так пойдут дела, вы

можете очень скоро потерять пост премьер-министра”. “Знаете, – отвечал на

это Черник, – я вступал в партию не для того, чтобы возглавлять правитель-

ство. А главное, я убежден, что чехословацкий народ действительно заслу-

живает лучшего премьер-министра, чем я”. Брежнев обиделся и отошел. Ви-

димо, принял эти слова на свой счет» 26.

Это было три с половиной месяца назад – в другую эпоху. А в эту ночь

«все стояли, переходили с места на место, никто не сидел за столом. Дубчек

держался за голову: “Что они наделали! Почему так поступили с нами, со

мной! Они же знают нашу верность социализму!” Мы кричали друг на друга,

не понимая, как это могло случиться и кто их пригласил. Никто в этом не со-

знавался. Дубчек дал указание чтобы на заседание немедленно пригласили

президента Свободу».

Тем временем Млынаржу, Шпачеку, Цисаржу поручили подготовить об-

ращение руководства партии к чехословацкому народу. По наблюдениям

Черника, Биляк, Индра, их сторонники постоянно заходили в расположенные

рядом комнаты звонить. Им надо было удостовериться в переходе города,

первым делом средств массовой информации, под контроль советских войск

и сотрудничающей с ними группы чешских функционеров. В зале шли споры

вокруг текста обращения. В разгар споров и появился президент Свобода.

Перед тем, как обсуждать обращение, Дубчек попросил каждого отве-

тить, не по его ли инициативе в стране чужие армии. Ни один не признался.

После этого в текст обращения вписали фразу о том, что войска вошли без

согласия законных органов власти. Разгорелся спор вокруг того, чтобы слу-

чившееся признать актом, «попирающим фундаментальные нормы между-

народного права». И хотя промосковская группа настаивала считать ввод

армий формой братской помощи, большинство (7:4) согласилось с первой

формулировкой. Обращение поддержал и Свобода, формально права голоса

не имевший. Шла первая проба сил в обстановке фактической оккупации, до

конца еще не осознанной. Противниками оказались когда-то личные друзья

(Дубчек и Биляк, например), за которыми теперь стояли одна против другой

бессилие и сила: 15-миллионный чехословацкий народ и Советская армия.

Потом Олдржих Черник мне расскажет:

«В первом часу ночи мы стали расходиться по рабочим местам: соби-

рать правительство, парламент, членов ЦК партии. Когда я направлялся к

зданию правительства, на улицах были толпы людей, возбужденных нашим

обращением, уже прозвучавшим по радио. К зданию правительства подъез-

жали министры и работники аппарата. Минут через сорок сотрудники чехо-

словацкой службы безопасности начали регулярно передавать в мой каби-

нет и в ЦК партии информацию о продвижении танковых колонн. На такой-

то улице… на такой-то… движутся к зданию правительства.

В домах зажигались огни, люди смотрели в окна, не понимая, что про-

исходит, лихорадочно набирали номера телефонов органов власти. На ули-

цах танки! Со второго этажа из окна кабинета я видел, как группа танков и

бронетранспортеров разворачивалась у подъезда нашего здания. Минут

двадцать было тихо. Видимо, командир части ждал указаний. Звоню Дубче-

ку: что происходит? Наконец, в мою приемную поднялся советский полков-

ник в сопровождении майора и лейтенанта, все в полевой форме. Не поздо-

ровались, не представились, не предъявили документов. Как будто пришли к

врагу: “Мы представители Советской армии!” В приемной были мой замести-

тель Штроугал, министр внешней торговли Гамоуз, министр планирования

Гула, министр образования Кадлец, другие сотрудники. Их увели в подвал, а

меня попросили задержаться. “Мы пришли помочь вам покончить с контрре-

волюцией”, – сказал полковник. “Я должен поговорить с президентом рес-