Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году

ную составляющую экономики. Кадровым офицерам снижали пенсии по ста-

рости и выслуге лет. Известие о смене власти в стране в октябре 1964 года

военные восприняли с облегчением и надеждами. С Брежневым к руковод-

ству пришли соратники, близкие к военно-промышленному комплексу и к

органам безопасности. Наряду с другими вариантами они вынашивали план

военного вторжения в Чехословакию. Во времена Пражской весны разработ-

ки штабистов использовались военными как один из инструментов психиче-

ского давления на политическое руководство страны.

Высшему военному командованию были чужды идеи чехословацких

реформаторов. Это были разные люди, в том числе прославленные воена-

чальники, доказавшие мужество в боях, и даже самые сдержанные, с кем я в

разное время разговаривал, поддерживали вторжение в Чехословакию

убежденно, искренне, с гордостью за успешную операцию.

В полночь с 20 на 21 августа войска пошли.

Около часа ночи в кабинет Павловского в Легнице позвонил министр

Гречко: «Как дела?» Генерал доложил, где какие дивизии находятся. Темпы

движения, к сожалению, отстают от намеченных. Чехи валят деревья и пере-

крывают дороги. Войска препятствия обходят, строго выполняя приказ: ни-

каких стрельб!

«Слушай, – сказал министр, – я сейчас говорил с Дзуром, снова преду-

предил: не дай Бог, если чехи где-нибудь откроют огонь по нашим войскам.

Это может кончиться плохо! С нашей стороны не будет никакого насилия,

никаких боевых действий, если нам не будут оказывать сопротивления».

Часов в пять утра Гречко звонит Павловскому снова: «Ты где находишь-

ся?!» «В Легнице, на командном пункте», – отвечает генерал, памятуя приказ

министра находиться на месте до особого распоряжения. «Ты почему еще

там?! – удивляется министр. – Немедленно в Прагу! Туда уже вылетел Мазу-

ров…» – «Если он вылетел давно, – отвечает генерал, – я все равно не успею

встретить». – «Не надо, лети прямо к Дзуру, в Генеральный штаб». Павлов-

ский звонит в Прагу генералу Ямщикову, просит встретить на аэродроме.

Самолет с Павловским, его адъютантом и группой радистов поднялся в небо.

Подлетая к Праге, сделал над аэродромом два круга. «Товарищ генерал, – до-

кладывает командир экипажа, – на аэродроме ни одного самолета, ни одного

человека, что делать будем?» – «Садись!» – «А если препятствия будут?» –

«Обходи!» – «Как я обойду, если уже сели?!» – «C Божьей помощью садись, да

и все!»

На аэродроме Павловского встречает Ямщиков.

Танков на пражских улицах еще нет, они с войсками где-то на подступах

обходят препятствия. Только бронетранспортеры и танкетки с десантника-

ми высвечивают прожекторами дорогу. Разбуженные люди выходят на ули-

цы, цепенея от зрелища проходящих с грохотом и лязгом колонн. Как будто

еще не верят, что это наяву. Десантники в Праге для Павловского тоже но-

вость. «Я даже не знал, будут они или нет».

В Праге, в генеральном штабе чехословацкой армии, обстановка

нервозная.

По всем телефонам требуют Павловского. Войска еще не подошли, чехи

на окраинах перекрывают дороги. Никто ни в кого не стреляет, непонятно,

что делать дальше. Дивизией, которая шла вместе с войсковым штабом со

стороны Германии, командует генерал-полковник Шкадов, она тоже где-то

задерживается. Павловский звонит послу Червоненко, трубку берет уже

прилетевший Мазуров: «Раз ты в генеральном штабе, выясняй, кто где нахо-

дится». С востока идут дивизии 38-й армии генерал-лейтенанта Майорова;

дивизии выходят в назначенные районы. Уже укрепляются на указанных им

рубежах венгерские и польские части. «В Праге к концу дня десантники аре-

стовали, ну не арестовали, а я не знаю, как сказать: просто пришли в Прези-

диум ЦК КПЧ, всех забрали, держали в помещении. Этим занималась не ар-

мия, другие лица, я с ними не встречался. На следующий день, когда членов

Президиума ЦК отправили самолетом в Советский Союз, мне позвонил Греч-

ко. Приказал дать мой самолет Свободе для полета в Москву. Насколько я

знаю, Свобода никаких препятствий не чинил, сопротивления не оказывал:

лететь так лететь. Попросил только сесть в Братиславе, забрать Гусака. Я

сказал: берите, кого хотите».

У шестидесятилетнего генерала Павловского, крестьянского сына из-

под Каменец-Подольска, оставалась бесхитростная, глубокая вера в свое

Отечество. Это единственное оправдание всего им пережитого на дорогах

войны, долгой и честной службы. Что бы в стране ни происходило, куда бы

она ни посылала войска, сомневаться в справедливости ее замыслов было

все равно, что сомневаться в любви и мудрости матери. Два десятка лет спу-

стя после чехословацких событий он их оценивает по-прежнему: что бы ни

случилось в мире потом, но тогда армия не позволила контрреволюции ото-

рвать Чехословакию от Советского Союза. Другого варианта не было. Это он

готов повторить где угодно. «Вы меня извините, но я человек убеждений,

мои взгляды не меняются. Чего я вдруг должен менять свои взгляды?»