Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году

что им страшно хочется у всех побывать, никого не обидеть, но это станет

возможным, когда мы научимся жить хотя бы две сотни лет. В моей жизни

тот вечер – одно из самых счастливых воспоминаний.

…Накануне с заметкой о выставке я пришел в «Известия». К тому вре-

мени в редакции работали новые люди, моего поколения почти не осталось.

На четвертом этаже в отделе культуры курит незнакомая сотрудница. Не до-

слушав, перебивает: – Как вы сказали их звать? …Ну, и почему мы должны о

них писать? Они кто? Солисты из группы «На-на»? Нападающие «Динамо»?

– Известные писатели, путешественники, – бормочу я.

Она изумляется:

– Известные! Да я слышу о них в первый раз!

И предлагает сделку:

– Хотите, возьмем как рекламу? Недорого.

Я выхожу из кабинета, спускаюсь на третий этаж, к руководству газеты.

Мне везет, заместитель главного редактора читал книги путешественников,

знает их имена. Безо всякого торга заметка появляется в газете к открытию

выставки. К хранительнице русской культуры на четвертом этаже претензий

у меня не было.

Какие претензии?

За окном январь 2004 года.

Рыночная Москва.

Под конец года от Мирослава Зикмунда пришло письмо. В нем оказался

плотный лист бумаги. Развернув, я вздрогнул: как в старые времена, поверх

страницы типографский оттиск двух имен, постоянный на всех их письмах,

какие я получал в 1960-е и потом еще немного в 1970-е годы. Впоследствии,

когда совместная работа приостановилась, появились оттиски с каждым

именем в отдельности. На письмах Ганзелки – ing. Jiří Hanzelka, на письмах

Зикмунда – ing. Miroslav Zikmund. Но на листке этого письма, из ХХI века, все

было, как в первый раз, оба имени рядом: «ing. Jiří Hanzelka – ing. Miroslav

Zikmund, Gottwaldov – Zlin, Pod nivami». На таких листах они оба писали пись-

ма, еще когда жили в одном городе на одной улице и когда в ходу были два

названия города; к одному еще не привыкли, а от второго не хотели отвы-

кать.

Письмо М.Зикмунда в Москву (15 декабря 2004 г.)

Дорогой Леня, смотри, на какой бумаге я тебе сегодня пишу! Вынул ее из архива,

надо было перечеркнуть только бывшее название города. Большое тебе спасибо за

письмо (снова без даты!), которое мне передали лично мои друзья Радек и Пржемек в

феврале месяце вместе со всеми материалами. Я был очень доволен, что ты открыл

выставку фотографий, в газете я видел и твой короткий привет, получил я и пре-

красные снимки. Марии я передал твои приветы...

Тут нужно прервать письмо и пояснить, о чем пойдет речь дальше. В

поездках по СССР Иржи Ганзелку и Мирослава Зикмунда всюду сопровожда-

ли сотрудники местных филиалов Академии наук, во всяком случае, они так

представлялись. Эти люди, к ним приставленные, не отходили от гостей,

предвосхищали их желания, были предельно услужливы. Каково же было

изумление Мирослава Зикмунда, когда после смерти Иржи Ганзелки к нему в

руки попали подробнейшие донесения их сопровождающих – в адрес ЦК

КПСС, КГБ СССР, Академии наук СССР. Неожиданное участие в слежке со-

трудников академии, иные с учеными званиями, их особенно задело.

…Тебе хорошо известно, как проходило наше путешествие по бывшему СССР. Но

сейчас я снова чувствую себя обиженным – через 40 лет! Так называемые сотрудни-

ки Академии наук – они от Находки ни на один шаг не двинулись от нас, присутство-

вали при всех разговорах, хотя нам переводчиков нужно не было, приглашали нас в

свои семьи, симулировали дружбу и уважение, – и потом отправляли, срочно! – по-

дробные отчеты начальству КГБ. Какое лицемерие, притворство, двуличие – рус-

ский язык богат на такие свойства характера. Вот славная Академия наук, на каких

научных фундаментах она стоит! Прости меня, Леня, за эти слова. С другой сторо-

ны, я рад, рад, что Юра не дожил до того, чтобы читать эти документы.