Я это заслужил

Но Андрес не искал этой помощи, он предпочел закрыться в себе. «Он как я. Когда он поступает так, нет никакой возможности достучаться до него, – говорит его близкий друг и бывший партнер по команде Виктор Вальдес. – Его проблемы со здоровьем в придачу к тревоге и беспокойству довели его до точки. Все эти травмы превратили рутину его будней в кошмар, заставив его считать, что он не в состоянии справиться с собственной жизнью. Все было неправильно, как-то странно. Он был разрушен до основания. Я это видел».

Вальдес в буквальном смысле прошел каждый шаг Андреса по пути на вершину карьеры, они были вместе с тех самых пор, как познакомились в «Ла Масии». Теперь Андрес спрашивал своего друга, почему с ним происходят подобные вещи, что вообще происходит, как это возможно: «Я просто не понимаю».

Тот же вопрос он повторял снова и снова. Вальдесу, Пуйолю, Бояну, Эмили, Раулю… но никто не знал ответа. Они понятия не имели, что происходит. «Оно там, внутри моей головы», – говорит Андрес…

У него тоже не было ответов.

* * *

Доктор «Барселоны» Рикард Пруна знал, что ясного и четкого медицинского объяснения проблем Иньесты не было. «То были исключительно деликатные моменты, худшие из всех, через которые Андрес проходил на моих глазах, – говорит Пруна. – Он осознал, насколько каждый из нас уязвим, когда голова не работает, как должна. Неважно, футболист ты или кто-то еще, в какой-то момент ты доходишь до точки, в которой готов пожертвовать всем, что у тебя есть, лишь бы только вновь стать «нормальным», снова обрести контроль над своей жизнью; снова почувствовать себя сильным и научиться ладить с собой. Быть собой. Да, нормальным. Подходящее слово.

Андрес боролся с личными проблемами и пришел ко мне за помощью. Он хотел медицинского обследования. И мы тестировали его, анализировали все, что только могли. Искали что-то, что могло объяснить его состояние, его чувства. Но простого ответа не было. Потихоньку, шаг за шагом на передний план вышли человечные объяснения личного характера. Наступило осознание, что подобное происходит с людьми. И когда оно наступило, оно придало Андресу дополнительных сил».

«Ему нужны были не обследования, – продолжает Пруна. – Он нуждался в гармонии, в равновесии. И постепенно он их обрел. Медленно, понемногу он смог стать человеком, которым является сейчас. И нет, я не имею в виду футболиста. Я говорю о человеке, о личности».

Спустя многие месяцы безмолвной борьбы и страданий, месяцы, на протяжении которых люди со стороны мнили, что он, должно быть, счастливейший человек на земле, Иньеста смог найти это равновесие, обрести гармонию. Без поддержки таких людей, как Пепе, Имма и Бругера, он мог потеряться навсегда.

II. Фуэнтеальбилья

Мы увидели его на просмотре и спустя пять минут сказали: «Хватит, убирайте этого малыша с поля, мы увидели достаточно».

Бало, тренер «Альбасете»

Ему было едва ли лет восемь: этому тощему маленькому пареньку, белому и тонкому, как хлопковая нить. Некоторые говорили, что у него всегда было это лицо идеального, невинного ребенка. Другие подмечали тысячи разных его масок: умение адаптироваться к окружению и каждому моменту матча, всегдашнее его следование за мячом и игрой, но также и умение вести ее самому через контроль; он был везде и всюду, в каждом углу поля. В тот день полем была жесткая гравийная площадка, а матчем – просмотр в клубе. Там вместе с ним просмотр проходили сотни детей, там решались их судьбы, а он играл так, словно до сих пор был на своем поле: бетонной площадке около школы в Фуэнтеальбилье, где его всегда можно было отыскать.

Изо дня в день он приходил туда. Оставался там до тех пор, пока не стемнеет, а приходил, как только светало. «Я часами играл там, особенно после школы, – говорит Иньеста. – Как жаль, что тогда не было прожекторов. Когда темнело, мне приходилось идти домой. Иногда приходили мама или бабушка, искавшие меня. Если бы там были прожекторы, как сейчас, я бы никогда не уходил с поля».

Тогда он не знал, что там, рядом со школой – меньше, чем в сотне метров от бара «Лухан», которым заправляла его мама Мари, пока отец Хосе Антонио собирал из каменщиков с округи свои бригады, – пишется история. Никто из них не знал. Ни семья, ни друзья, игравшие с ним в тех матчах; они до сих пор с ним дружат.

Абелардо по прозвищу El Sastre (Портной) до сих пор видит перед глазами картину: крохотная фигурка идет в сторону его дома. «Я был старше его на четыре года. Андресу было шесть, мне десять, но он был в три, а то и четыре раза круче меня, – говорит он. – Мои отношения с Андресом крутились вокруг футбола. Футбола, футбола и еще раз футбола. Ничего больше в наших жизнях не было. Он каждый день приходил к моему дому с мячом под мышкой. Единственным, который у нас был. Он больше напоминал комок непонятного нечто, чем мяч, но для наших игр годился.