Я это знаю (СИ)

— Ну, что я могу сказать? Сделан этот медальон из какого-то твердого металла или сплава, не подверженного коррозии. Не золото, не платина, металл не является драгоценным. Можно определить состав, но не бесплатно. Будем делать экспертизу?

— Пока не будем. У меня мало денег, я же простой студент.

— Хорошо, вернее, не хорошо, но решать тебе. Значит, это не железо, и не драгоценный металл. Даже представить не могу, какой металл могли использовать для изготовления подобного до нашей эры. Ибо, скорее всего, данному медальону больше двух тысяч лет. Я бы предположил, что ему больше четырех тысяч лет. Но вот какой могли тогда обрабатывать металл. Я сказать затрудняюсь. Аналогов вспомнить не могу.

— Ну, я подумаю над анализом химического состава, но пока у меня денег на это точно нет.

— Это не платежное средство, почти однозначно могу сказать. Это либо знак отличия, либо использовалось в качестве оберега. Скорее всего так. Если бы у нас были вещицы изготовленные в Атлантиде, то я бы утверждал, что эта сделана тоже там. Почему бы не предположить столь необычное? Но сейчас это просто фантазия и голословное утверждение. Возможно, это просто пропуск. Ну как жетон в метро, хотя ты не знаешь что такое жетон в метро, ты слишком молод. То есть, этот медальон прикладывался к чему-либо или опускался куда-то, ворота открывались, пусть не ворота, потайная дверь и человек мог пройти. Как версия-годится. В любом случае это что то редкое, но вряд ли ценное. Потому что невозможно определить даже эпоху, в которую данный медальон сделан. Жаль, не удалось разобрать, что там было изображено, очень жаль.

— А вы не вспомнили, кто упоминал про подобную вещь?

— Нет, не могу припомнить. Упоминалось подобное, даже смутно вспоминаю, что в связи с чем-то нехорошим. Но когда, кем, почему-не могу сейчас тебе ответить. Но если вспомню, и это будет значимая информация, обязательно передам.

— Спасибо и на этом, извините, что побеспокоил.

— Ничего страшного, если вдруг получится понять, что же там за рисуночки могли быть, ты мне тоже позвони.

— Непременно позвоню, но как понять, если уже давно на поверхности ничего не видно?

— Ну, мало ли, может быть в полнолуние на второй месяц високосного года, нда, это меня уже в мистику понесло. Улыбнулся коллекционер.

Сергей еще раз попрощался и покинул квартиру эксперта. Так и не сообщив тому, что он сам все эти изображения звездочек, линий и овалов прекрасно видит.

9.

На вокзале, дожидаясь электричку, Сергей увидел еще одну метку, следующую за женщиной в преклонных годах. Та с деловитым видом катила по перрону сумку на колесиках. И черное пятнышко неумолимо следовало за ней, почти прилипая к спине. «Какая-то ерунда все же», - подумал озадаченно парень, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Понять, что именно он видит, не мерещится ли все это ему, возможности не было. Поэтому оставалось занять место в вагоне и забыть про женщину с тележкой. Что он и сделал, конечно же. Ему было о чем подумать. О странном медальоне, о Лизе, о реферате. Дождь за весь день так и не прекратился. Росчерки капель продолжали пятнать окно. Осенняя непогода проявляла себя во всей красе. Хорошо, что не снег, снег для его организма, выращенного в тепличных условиях южного солнца, был непростым испытанием. Он так и не привык к вьюгам, снегопадам, скользким ото льда тротуарам и резким порывам студеного ветра.

От нечего делать парень набрал номер Лизы. Та трубку подняла, но заявила, что разговаривать ей некогда. Сергей, разговаривая по телефону, машинально крутил в пальцах медальон, глядя на залитое дождем стекло. Что ж, значит занята делами.

Тогда он просто задремал, привалившись головой к стенке электрички, удерживая круглую таинственную железку в руке. И увидел яркий, детальный, неимоверно реальный сон. Он снова был в стороне в роли наблюдателя. И снова был никому не заметен. Но на сей раз ему снилось сразу двое. Та толстая некрасивая девица, что снилась в прошлый раз и маленькая девчушка, худенькая, как тростиночка. От силы лет восемь. Такая же босая, чумазая и растрепанная, как и толстушка. Только у девочки были светлые волосы. На сей раз, они просто сидели на камне под тенью высокого раскидистого дуба. Сидели и переговаривались, не замечая его присутствия. Наверное, его с ними и не было, роль наблюдателя была ему определена, чтобы не мешать неспешному разговору. «Как думаешь, он точно атокай?» - пискляво вопрошала девчушка, почесывая щёку. «Скоро все станет понятно, но думаю, что это он», - отвечала толстая девица, теребя прядь засаленных волос. «Может быть, мы ему подскажем?» - снова задала вопрос маленькая девочка. «Это невозможно, ты сама знаешь, умение видеть приходит, но понять это человек должен сам», - девушка терпеливо поясняла то, что маленькая собеседница должна была и сама знать. «А вдруг он испугается?» - снова нетерпеливый вопрос. «Тогда он будет некудышный атокай, но нам этого не изменить», - опять терпеливый ответ толстушки. Говорили они не громко, но Сергею отчетливо слышалось каждое произнесенное слово.