Я гладиатор (СИ)

Напротив стоял охранник. Но очень хотелось назвать его по-модному «секьюрити». Сколько времени уже здесь, а ведь даже и не познакомился. Не нужно было. Да и сейчас уже поздно.

- Я в вашем распоряжением, - сказал я мужчине, ожидавшим меня, - профессор сказал, что все.

- Хорошо, тогда… Ой, - охранник согнулся, держась за нижнюю часть живота, по всей видимости ему не очень хорошо.

- Чем то помочь?

- Не нужно, можешь подождать меня тут, я быстро в уборную.

- Понимаю, - не хотелось бы испытать такие же ощущения, - я подожду вас в кабинете.

- Спасибо, - сказал мне охранник, и медленно побрел в сторону туалета.

Ничего не остается, как вернуться и подождать его в кабинете. Я открыл дверь и зашел во внутрь. Никого не было, только приоткрытая дверь в комнатушку, куда зашел профессор. Только луч света бил из щели. Нет, не только свет, был еще и звуки разговора.

Я не удержал свое любопытство, может про меня что будет, и решил подслушать разговор. Аккуратно, стараясь не шуметь, я подошел к двери и прислушался. Действоительно, разговор. Как оказалось профессор беседовал с ассистенткой.

- … вы не хотите понять, - голос Елизаветы Васильевны звучал как-то по странному, - это какой-то странный феномен.

- Все я понимаю, - перебил ее Игорь Сергеевич, - просто все не так однозначно, как вам кажется. Надо изучить…

- Все более вдумчиво и сдержанно, - на сей раз обрвала профессора на полуслове его ассистентка, - я это слышала от вас это много раз. Но тут, действительно, особы случай. И наука должна что-то сделать.

- И что же? – ехидно отвечал профессор, - что?

- Как минимум добиться увеличения срока изучения. Это уникальный образец. Вы, как я посмотрю, не хотите принять факт, что он уже не совсем человек. Что-то большее.

Вот это поворот на ровном месте. Я уже для них не человек? Конечно, делать выводы рано, этому меня научила Нонна Альбертовна, но все же. Человечное отношение – ширма? И что же за ней скрывается?

- Рано что конкретное говорить, - тем временем продолжился спор, - Лиза, все неоднозначно. Крайне неоднозначно.

- Я это знаю, - не унималась Елизавета Васильевна, - но не могу с собой что-либо сделать. Это ненормально. Такие показатели нереальны. Как это возможно?

- Может совпадение, - сарказм профессора даже здесь слышался, - всякое бывает.

- Зачем, - ассистентка явно обиделась, - я вам со всей серьезностью, а вы…

- Лиза, все нормально? – тут уже забеспокоился профессор, - что-то случилось?

- Да, случилось, - продолжала Елизавета Васильевна, - Андрей с нами случился. Вы видели последние исследования?

- Еще нет, - профессор заинтересовано проговорил, - а там есть что интересное.

- Не только… там все, вы бы сказали, необычно.

- Что там может быть необычного?

- Интересно, вас уже ничем не удивить? – сменила ассистентка тему, - после двух месяцев?

- Да, теперь меня трудно удивить.

- Хорошо, допустим, что вы удивились, что его результаты такие… необычные. Он же ставил почти рекорды. Бег, сила, выносливость. Да все! А ведь он непрофессиональный спортсмен. И спортом не занимался.

- Почему не удивлен, очень удивлен, - произнес профессор, - но после комы…

- После комы обычно люди по интеллекту ставят рекорды. Но, чаще с другую сторону. И, еще факт, он почти два месяца лежал в коме. Атрофированные мышцы…

- Я вас понял, - перебил Баранов, - это, действительно, не нормально. Есть подтверждения, почему?

- Пока нет, - грустно отвечала Елизавета Васильевна, - только предположения.

- Какие?

- Подтвердили генную мутацию… Пока. После применения экспериментального препарата.

- Есть какие другие подтверждения?

- Как вы знаете, - продолжала ассистентка, - это был недоработанный состав. Но вы его использовали и, вам повезло. Он не сгорел, как другие, но…

- Но? – спросил профессор, - не такой ответ я ожидал. Договаривайте, если есть, что сказать.

- Есть, уж поверьте, - уверенность потихоньку спадала у ассистентки, - просто это не так легко сказать. Вам, тогда действительно повезло. После всех событий и полученных разрешений, мы приступили к исследованиям. Как вы знаете, а я в этом не сомневаюсь, тридцать подопытных в страшных муках умерли. Именно после применения «красного». И им ничем не смогли им помочь. Даже причина их смерти была точно не выявлена.

Интересно получается. В мире хаос и вместо того, чтобы решать навалившиеся проблемы, их решают пустить на самотек. Почему я так решил? Все просто до боли – разрешение экспериментов на людях. Не добровольцах, как стало понятно из тона, а просто на тех, у кого не было выбора.

Несомненно, это сильно способно толкнуть науку вперед, но где прославленный в веках гуманизм. Получается, мы действительно в какой-то мере откатились к временам средневековья.

- А самое главное, - продолжала Елизавета Васильевна, - никто не прерывал эти эксперименты. После чего, к нам попал в… удовлетворительном состоянии Андрей, хорошо, в стабильно критическом. «W231» бесследно не проходит, а тем более, что по донесениям, он получил почти тройную дозу, что равно смертельной.