Я горд, что русский генерал

Был у тебя свой путь и устремленье ввысь,
Державным наполнялось тело духом,
В семью народы многоцветием сплелись,
И слово каждое встречал мир обостренным слухом.

Но ныне что? Шабаш иль похоронный звон!
Вокруг жестокость, бездуховность, стоны.
Бредут уныло беженцы со всех сторон,
И тихо вымирают регионы.

Иных селений светится лишь тень,
Измождены натруженные лица,
И чахнет покосившийся плетень
С востока и до западной границы.

Как прежде, у шинка подвыпивший мужик
Проводит время в праздных разговорах,
Политикой высокой чешет свой язык,
Судьбу доверив пьянице и вору.

Повсюду мор, разврат и воровство,
Грабеж средь бела дня богатств России,
Но нам вещают, не скрывая плутовство,
Что демократия, мол, набирает силу.

Олигархические высятся дворцы,
Благоухают, золотом сверкая.
И недра русские текут во все концы
Бездонного демократического рая.

О, Русь великая! Святая простота!
Нет, взглядом не объять твоих просторов,
И соразмерная масштабам нищета
Убогость милую являет взору…

Мы живем в несостоявшемся государстве

Общество в России выполняет функцию «демократического» прикрытия для власти

Судя по активизации аналитических центров различных стран, исследующих состояние России, ее линия поведения на мировой арене и ее будущее остаются большой загадкой для современных исследователей и аналитиков. Диапазон их выводов весьма широк – от «государства, уверенно шагающего к своему счастливому будущему», до «черной дыры», страны, терпящей бедствие и несостоявшегося государства.

Отечественные и зарубежные экономисты находятся в большом сомнении относительно экономической модели, выстроенной за годы «реформ» на российском пространстве. Разброс мнений и здесь весьма широк – от рыночной до «полностью криминализированной».

Действительно, трудно найти такую цивилизованную страну, где 85 % населения были бы допущены, по оценке академика Д.С. Львова, лишь к 7 % национальных богатств. Где природные ресурсы приватизированы узкой социальной группой, в астрономических масштабах увеличивающей свои прибыли и обрекая те самые 85 процентов на вымирание и деградацию. Где прибыли ресурсодобывающих отраслей отсекаются от машиностроительного комплекса, «оборонки», сельскохозяйственного производства, науки, образования, культуры, здравоохранения, что неизбежно влечет за собой их медленное увядание. Где регионы, обладающие экспортными ресурсами, сами едва сводят концы с концами, но обогащают слой новых собственников, субъекты же РФ, не владеющие такими ресурсами, становятся полными банкротами. Где федеральный Центр, отнимая у регионов львиную долю доходов (около 70 %), перекладывает на их плечи все социальные проблемы, включая содержание находящихся на их территории силовых структур и даже пограничников.

Пожалуй, самую убийственную оценку российским реформам и их авторам дает нобелевский лауреат премии по экономике Джозеф Стиглиц, возглавлявший совет экономических советников в администрации Клинтона, а затем работавший главным экономистом и первым вице-президентом Международного валютного фонда: «К настоящему времени в России создана система капитализма для избранных, мафиозный капитализм, эрзац-капитализм». Важнейшими признаками ситуации в России, по мнению автора, являются «массовая бедность, кучка олигархов, разоренный средний класс, сокращение населения и разочарование в рыночных процессах». «По уровню неравенства сегодняшняя Россия сравнима с самыми худшими в мире латиноамериканскими странами, унаследовавшими полуфеодальную систему… Россия получила самый худший из всех возможных миров», – заключает Стиглиц («Ухабы глобализации». Нью-Йорк, Лондон, 2002).