Я — Господь Бог

Судебный врач удалился, а Вивьен решила: все, что могла в данном случае, она сделала. Распорядилась увезти труп, попрощалась с присутствующими и оставила их завершать свои дела. Решила также, что нет никакой нужды разговаривать с рабочим, который обнаружил труп. Велела Боумену, второму полицейскому, записать сведения обо всех, кто может понадобиться в дальнейшем при расследовании. Она побеседует с ними позднее, в том числе и с мистером Чарльзом Брокенсом, владельцем компании, который просыпается по утрам рядом с этой своей женой в постели.

В таких случаях, как этот, самую ценную информацию давали обычно анализы, а не показания свидетелей. Получив ее, она продумает план расследования.

Той же дорогой, что привела ее к месту убийства, совершенного много лет назад, Вивьен прошла в обратном направлении, к выходу со стройплощадки, где рабочие смотрели на нее со смешанным чувством восхищения и робости, и пешком отправилась в офис за своей машиной. Сейчас ей нужно подумать, и шумное одиночество нью-йоркской улицы как нельзя лучше подходит для этого.

Белью дал ей нелегкое дело. Возможно, потому, что считал ее способной расследовать его, но уважение в данном случае означало — доставать каштаны из огня чужими руками. А факты говорили за то, что каштанам как минимум пятнадцать лет и за это время они настолько обуглились, что от них ничего не осталось.

Проходя мимо витрины какого-то бара, Вивьен случайно бросила туда взгляд. За столиком в обществе юной длинноволосой блондинки сидел Ричард.

Они разговаривали и смотрели друг на друга так, что было ясно — отношения у них не только дружеские. Вивьен почувствовала себя неловко, будто подглядывает за ними, и быстро удалилась, пока Ричард не успел заметить ее, хотя, похоже, смотрел лишь на свою подругу.

Она не удивилась, увидев его здесь. Он жил поблизости, и они не раз бывали в этом баре.

Может быть, стоило бывать там чаще.

Их роман длился около года — много веселья, вкусной еды и вина и нежного, деликатного секса. Отношения, которые еще один шаг — и можно было бы назвать любовью.

Но из-за работы, из-за ситуации с Санденс и сестрой у нее все меньше находилось времени для встреч. В конце концов шаг этот им сделать не удалось, и отношения закончились.

Идя по улице, она поняла, что проблема у нее точно такая же, как у всех людей, кто шел вместе с ней по этой же улице, жил в этом городе и в этом мире с уверенностью, что живет, и не сомневаясь, что умрет. К сожалению, не существовало никакого иного мира, и ни у кого из них, сколько бы ни тешили они себя иллюзией, будто способны продлить жизнь до предела, на самом деле не было достаточно времени.

Глава 10

Зигги Стардаст умел маскироваться.

Иными словами, умел превращаться в совершенно безликую фигуру среди миллионов точно таких же бесцветных личностей, каждый день дышащих воздухом Нью-Йорка. Идеальный образец подобного типа: не жердь, не коротышка, не толстый и не тощий, не красавец и не урод. Безликий донельзя — из тех, кого не замечают, не запоминают, не любят.

Предел безликости.

Эту свою особенность он превратил в искусство. И потому считал себя своего рода артистом. И вдобавок путешественником. За один только день он проезжал в метро больше миль, чем обычный человек за неделю. Стардаст считал подземку страной дураков, главным поприщем своей профессиональной деятельности, — здесь он промышлял мелкими кражами.

Другая сторона его профессии, сопутствующая, но не менее важная, состояла в том, что он служил доверенным поставщиком некоторых богатых людей, любивших приобретать белый порошок и другие аксессуары без риска и проблем.

Именно это он и делал для них.

Он не занимался сбытом наркотиков по-крупному, но имел со своего занятия постоянный доход, нечто вроде небольшой ренты. Стоило позвонить по надежному номеру, как дамам и господам из «высших слоев общества» тотчас доставлялось на дом то, что им требовалось на вечер, или сообщались адреса, где они могли бы развлечься. У них имелись деньги, а у него — то, за что они платили. Это сочетание спроса и предложения оказывалось столь естественным, что о совести как таковой говорить не приходилось, даже если она и была когда-нибудь у Зигги.

Время от времени, если удавалось, он продавал кое-какую информацию тем, кто в ней нуждался. Иногда и полиции, которая в обмен за некоторые полезные сведения, переданные самым осторожным образом, закрывала глаза на его слишком длительное пребывание в метро.

Ясно, что имя у него не настоящее. Настоящего, наверное, уже и не помнил никто. Иногда даже он сам. А прозвище он получил очень давно, когда кто-то заметил его сходство с Дэвидом Боуи, когда вышел диск «Зигги Стардаст и пауки с Марса». Он не помнил, кто и почему вдруг подметил это сходство, но прозвище приклеилось.