Я говорил, что лучше промолчать?

– Это точно, – сонно бормочет она.

– Подожди немножко, я все решу. – Отчаянно надеюсь, что Иден согласится. Мне нужно время, чтобы продумать, как вырваться из западни, в которую я сам себя загнал. Я очень хочу остаться с Иден, только не знаю, как. – Я уже кое-что предпринимаю.

– Что?

– Иден, если ты не заметила, я в полной заднице. – Откатываюсь от нее и, повернувшись на другой бок, зарываюсь лицом в подушку.

Чувствую, что Иден наконец-то зашевелилась. Она начинает водить пальчиком по моей спине в том месте, где у меня татуировка.

– Ну, я бы выразилась иначе. Скорее, ты сбился с пути.

– Сбился с пути? – вторю я.

Я по уши в дерьме и моя жизнь летит под откос; неужели я всего лишь заплутал?..

– Да. Я так думаю, – подтверждает Иден.

Ее палец скользит по моей коже, и по телу у меня пробегает сладостная дрожь.

– А почему?

Прильнув ко мне, Иден утыкается носом в мою шею и устраивается поудобнее.

– Потому что ты понятия не имеешь, что делать и к чему стремиться, – тихо мурлычет она.

Мы умолкаем. Иден права: я не знаю, что делать, и уж тем более, к чему стремиться. Наверное, я и правда сбился с пути. Рассеянно гляжу на дверь, ощущая ровное биение сердца Иден. Осторожно беру ее руку, переплетаю наши пальцы.

– Иден? – шепчу я, но она уже спит.

51

Пятью годами ранее

Плетусь по улице с рюкзаком за плечами. Мне кажется, что с тех пор, как я улизнул из дома, прошла целая вечность, а на самом деле – каких-то минут двадцать. В кармане позвякивают семнадцать долларов: я стянул их из отцовских джинсов, пробравшись в родительскую спальню. Наверное, этого хватит, чтобы купить билет на автобус. Еще не представляю, куда поеду, да мне и все равно.

Автобусы отходят от Променада, до которого еще нужно добраться: он находится в нескольких милях отсюда. Солнце уже клонится к закату, но я не могу вернуться домой: будет только хуже.

Шагаю все медленнее, опустив голову и пиная время от времени асфальт. Осенний ветер приносит облегчение, уменьшая боль от кровоподтеков и шишек. На всякий случай я прихватил с собой из ванной баночку обезболивающего.

Застегиваю толстовку. Зима еще не наступила, а я уже скучаю по летнему солнышку.

Я забрел в соседний район, Уилшир. Где-то здесь живет Джейк. Ускоряю шаг и начинаю озираться по сторонам: если увижу дом Джейка, то обязательно его узнаю. Может быть, родители Джейка разрешат мне у них переночевать.

Прохожу мимо нашей школы. Странно видеть школьный двор совсем безлюдным. Иду дальше, выискивая, где бы передохнуть.

До Променада еще далеко. Зато я в получасе ходьбы от дома, а значит, далеко от отца; уже одно это согревает душу.

Останавливаюсь у старого дуба, могучие корни которого пробиваются через асфальт. Вздохнув, снимаю рюкзак и опускаюсь на траву. Прислоняюсь спиной к широкому стволу и, подтянув колени к подбородку, наблюдаю за проезжающими машинами.

Может быть, это глупо, и я должен повернуть назад, но мне слишком страшно возвращаться к родителям, поэтому остаюсь на месте. Вытащив из рюкзака бутылку воды и обезболивающее, принимаю сразу две таблетки. Даже когда я вообще не двигаюсь, все тело саднит. Зажмуриваюсь и сосредотачиваюсь на собственном дыхании. Прислушиваюсь к шуму автомобилей, ощущая, как ветер приятно холодит кожу. Внезапно рядом раздается звук тормозов.

Открываю глаза и вижу, что у тротуара остановилась полицейская машина. Оконное стекло опускается, и мое сердце начинает биться чаще.

– Привет, дружок! – Полицейский приветливо машет мне рукой, хотя вид у него озабоченный. Примерно так же на меня смотрят мистер Хейз и доктор Колман. – Что ты тут делаешь?

– Гуляю, – отвечаю я.

Сейчас он меня арестует как малолетнего преступника. И все станет только хуже. А потом мне придется бежать из дома во второй раз…

– Ясно… – тянет полицейский. Вряд ли он мне поверил. Что ж, неудивительно. – Где ты живешь?

– Я из другого района.

Отчаянно надеюсь, что он оставит меня в покое. На всякий случай быстро застегиваю рюкзак и вешаю его на плечо, готовясь при необходимости дать стрекача.

– А чего тогда тут сидишь?

– Гуляю, – повторяю я.

Спасаюсь от отца, который меня бьет.

Полицейский какое-то время молчит, с тревогой разглядывая мои синяки.

– Что с лицом?

– Подрался в школе. – Пожимаю плечами и надеваю капюшон, пытаясь хоть частично прикрыть следы побоев. – Меня отстранили от уроков.

– Это плохо. Драться нельзя, – хмурится полицейский. Глушит мотор и, выбравшись из машины, подходит ко мне. Он настоящий великан! Закатное солнце светит ему в спину, и тень полицейского кажется неимоверно длинной. – Как тебя зовут?

– Тайлер.

Слегка приподнимаюсь, готовясь быстрее вскочить и смыться. Может, надо было соврать? Но полицейский не выглядит таким уж страшным. Вроде бы он не собирается меня арестовывать. Во всяком случае, пока.

К моему изумлению, полицейский усаживается на траву на некотором расстоянии от меня.

– Очень приятно, Тайлер. Моя фамилия Гонсалес. – Протягивает мне руку.