Я - Грач шесть

Ещё добавлять или прекращать эту фигню к чёрту?

Что-то не врубаюсь… Окружающая действительность – это реально?

Это всё вообще о чём?

Я где?

Потом же буду рассказывать – народ животики понадрывает.

Я как это..?

Офигеть!

Я КТО?

…Снова Василич дымил в кабинете и не проветрил. Ща я ему выскажу всё, что думаю по этому поводу! То что, не смотря на все запреты, мы раньше курили на рабочем месте «на пару», сразу же забывается. Особенно, если сам бросаешь, а товарищ нет. А что это за специфичный больничный запашок? Пытаемся продрать глазоньки. Текущая реальность маскируется под госпитальную палату. Или не маскируется…

Приподнимаюсь на локтях. О! Прогресс! Раньше это нехитрое движение у меня не получалось. Ну и что мы наблюдаем? Больничная палата на четверых. Моя койка ближе к двери. У входа с одной стороны какой-то шкаф с другой стороны в углу, отделанном белым кафелем, стоит раковина. Впереди у окна между кроватями стоит стол, на котором два мужика задумчиво играют в шахматы. На одном халат серый, на втором – синий. Серый сидит при этом на своей койке по-турецки, а синий опустил ноги на пол. Левая у него в таком приличном (во всю ногу) гипсе. К тумбочке, что стоит между койками, прислонены костыли. Койка напротив заправлена. Что, и тут тоже нет нормальных пододеяльников? В воздухе под белым светящимся плафоном витают остатки табачного дыма.

Надо парням сообщить о моём присутствии и готовности пойти на контакт.

- Фу, блин, накурили!

Парень в сером халате даже не оторвал взгляда от доски.

- Я не курю. – Чувствуется, что эта фраза у него отрепетирована длительным повторением.

Парень в синем халате сделал вид, что курить тут мог кто угодно, и продолжил изображать гроссмейстера.

- А я тогда так. – Сообщил он Серому, и что-то передвинул на доске.

Будем продолжать попытки обратить на себя внимание

-…Партия Алехин – Капабланка в самом разгаре. (До Магнуса Карлсена и Корякина еще лет 70). Мы ведём наш репортаж из Васюков! – Надо же подчеркнуть знание классики.

Серый парировал ход соперника.

- Гляди-ка, этот оклемался, - за одно сообщил он Синему.

- А что толку? – Синий оказывается у нас философ. – Он всё равно контуженый. Сейчас поматерится, наблюёт и снова отключится.

Парень в сером халате посмотрел в мою сторону.

- Э, летун долбанутый, (это мне что ли?) у тебя возле койки тазик стоит – потренируй прицел и научись меткости.

Синий халат его ворчливо поддерживает:

- Вот где этим соколам по фашистам бить, если он даже в тазик попасть не может?

У меня даже обида появилась.

- Вы чего взъелись на больного человека? Я что, специально?

- Специально или нет, но надо уважать труд санитарок.

- Злые вы! Уйду я от вас! – Интересно этот анекдот тут уже придумали?

- Это в коридор, что ли, съедешь?

- Не-а! В Нирвану! – В ушах уже звучал привычный звон. Такая длинная беседа и попытка сесть привели к тому, что перед глазами снова всё начало кружиться и качаться. Всё – «Отбой!»

С парнями познакомились немножко позднее. Серый был москвичом по имени Виктор. Артиллерист. Командир батареи. Свою пару осколков в спину получил при авианалёте. Ранение у него вызывало досаду и недоумение. Как оказалось, при той бомбёжке кроме него ранило пару ездовых и убило трёх лошадей. Осколки прошли по касательной, и Витька решил, что с такими ранами не только в госпиталь, а даже в санбат обращаться стыдно. Заставил своих бойцов промыть спину водкой и замотать инд.пакетами. О том что «царапины» могут воспалиться, и что два мелких осколка остались в лопатке он не знал. Когда его, потерявшего сознание, приволокли в санбат, там схватились за голову и ближайшим транспортом отправили в тыл.

Паша, раненый в ногу, был пехотинцем. Родом он был из-под Тихвина. Успел нормально закончить училище. То есть отучился полный курс, а не ускоренный. После выпуска получил направление под Киев, в какой-то городок. Они должны были охранять какой-то укреплённый район. При начале боевых действий их подразделению предписывалось занять оборону перед укреплениями. ДОТы, ДЗОТы, капониры у Паши мелькали в речи через раз. Об укрепрайоне он отзывался с уважением и считал, что если бы было больше боеприпасов и твёрже бы стояли соседи, то немцы не за что не смогли бы их выбить с позиций. Потом были переходы, отступления, контратаки – Пашке этого досталось полной ложкой, пожалуй, даже черпаком. Через некоторое время в полку кадровых командиров осталось три – четыре человека. Пашина рота сократилась до взвода. И это с учётом того, что их пару раз пополняли личным составом.

В одной и контратак Паша получил порцию металла в ногу и был отправлен сначала в санбат, а потом без задержки в госпиталь.

Мои соседи по нашей офицерской палате мне нравились. Нормальные парни, молодые, немого ершистые. Любители позубоскалить. При этом всегда готовы помочь. Оказалось, что нашей медсестре (милой тётушке за 50, которую я так хотел увидеть раньше) помогал за мной убирать Витя. Он вообще считал, что он в госпитале случайно, что его место на батарее, и что пока он тут делает вид, что лечится, другие бьют врага. И ему потом ничего не достанется.