Я и это переживу

– И вы мне это рассказываете же не потому, что в журнал попасть хотите, да? – уточнила Марта.

– Да, – кивнула гостья. – Конечно, вы можете об этом написать, только имена лучше не называть. Но интервью я подробное дам, если надо. Может, есть какие-то специалисты, которые помогут нам найти это здание. И если это всё существует на самом деле, тогда будет понятно, что есть вещи, которые за гранью наших представлений. А то ведь я не знаю, что думать.

По щеке Нины потекла слеза.

– Я уже собиралась специалистам каким его показывать. Так вдруг в психушку положат? У моей знакомой вон сынок, Яша, сюжет из мультика врачу пересказал, его чуть не упекли в дурдом с галлюцинациями… а вдруг удастся правда отыскать все эти дома, о которых Матюша рассказывает.

– Мир тесен, – сказала Марта, даже не подозревая, насколько он может оказаться тесным в действительности. – Может, кто-то узнает этот Дом наук по рисункам вашего сына. Давайте, я к вам приеду, вы подробно всё расскажете, дадите мне картинки эти. Если удастся с Матвеем поговорить, тоже здорово. А я пока со специалистами свяжусь, узнаю, кто в состоянии помочь. Если кого-нибудь найду, сразу о встрече договорюсь.

Проводив посетительницу до двери, на обратном пути Марта встретила Самуила Александровича.

– Ну, что сияешь как седьмая чакра у йогина? – с подозрением спросил начальник. – Никак, опять новый проект из меня трясти будешь?

– Нет, нашёлся мальчик, который свои прошлые жизни помнит. Статью писать буду.

– Дело хорошее, – покивал Самуил. – Глядишь, и на телевизионный репортаж их раскрутишь. Гостями в студию, ладно, не настаиваю. Если ребёнок там, мороки много может быть… хотя… уговаривай и на студию.

– Попробую, – кивнула Марта. Она вдохновилась встречей с настоящим инфоповодом, и готова была что угодно пообещать.

Через два дня она была уже у Нины с Матвеем, да не одна, вместе с интересной личностью по имени Тара. Нет, при рождении её вряд ли так звали, но сейчас духовным именем девушки стало именно это. Она даже паспорт поменяла. Тара имела вполне понятную специальность клинического психолога, но при этом ещё проводила сеансы регрессивной терапии. Это такое изучение вместе с пациентом опыта его прошлых жизней. Человек погружается в свои предыдущие воплощения и эти сеансы помогают вытащить на поверхность давно затонувшую информацию, а потом использовать в её нынешней жизни. Как регрессолог, Тара не «раскручивалась», и клиентов не искала, это было чем-то вроде профессионального хобби, поэтому найти в интернете эту услугу в её исполнении было нельзя, только по знакомству.

– Понимаешь, Марта, – рассказывала она, когда они общались перед тем, как заявиться к обеспокоенной матери. Девушки созвонились, назначили встречу в кафе и почти непринуждённо болтали за напитками и десертами.

– Мы на нашей терапии имеем дело с реинкарнациями, с погружениями в прошлое не просто из любопытства. Регрессивный гипноз – это тебе не видео из личного архива посмотреть. Мы такие травмы порой поднимаем, мама не горюй! Человек часто тянет за собой массивный груз кармического мусора, о котором сам не подозревает. И повторяет с завидным упорством, из жизни в жизнь, одно и то же. И результат, соответственно, из жизни в жизнь одинаковый. Никакие уроки не извлекаются. Пути вперёд нет, развитие души не происходит. А мы вместе с пациентом расплетаем эту косичку, идём к истокам, выясняем причины. Старинные проклятия, непрощённые долги. Смерти от несчастного случая, которые приносят панику в новую жизнь, с самого начала.

– Получается, регрессивная терапия что-то вроде готовых домашних заданий, – сумничала Марта.

– Почему?

– Ну, вроде как мы проходим кармические уроки, избавляемся от долгов прошлых жизней. Вслепую, потому что ничего не помним. А тут – раз и наглядные ответы. Почему, если это знание помогает благополучно устроиться в новом воплощении, у нас его нет изначально? Если бы это было условием задачки, то мы бы сразу знали, какие нам нужно прорабатывать проблемы в текущей жизни. Может, это запрещённая информация? А вы – кто-то вроде хакеров, взламываете код, вторгаетесь, куда нельзя.

Удивительно, но Тара этот монолог выдержала, не вмешалась и даже морковным пирожным в Марту не кинула.

– Ну, во-первых, воспоминания о прошлых жизнях у нас есть. Да, они где-то в подсознании, но извлечь их можно. Если бы это была такая страшная неприкасаемая тайна, уверяю тебя, у человечества просто не было бы возможности до неё добраться. А так – это вопрос выбора, духовного развития и использования методик. Это как если бы ты мне сейчас заявила, что раз мы от рождения не умеем читать, то не стоит и учиться. Во-вторых, кто сказал, что мы ничего не помним? Дети-то помнят!

– Но не все же. Скорее, это исключение.

– Нет, – помотала головой Тара. – Так или иначе, помнят все. Но не каждый ребенок это способен сформулировать. У одних память о прошлых жизнях активна ещё до того, как сформировалась связная речь. У других речь развилась рано, однако им никто не верит. Детские фантазии, помнишь?

Марта кивнула.