Я и мое отражение

– Не бойся, – повторила покойница и вытянула вперед руку.

Волосы на моей голове поднялись дыбом. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не заорать и не привлечь внимание моего тюремщика. Честно говоря, из двух зол я предпочитала привидение.

Рука легла мне на плечо, я съежилась, ожидая, что мертвый холод пронижет все мое тело насквозь.

Но ничего подобного не произошло! Рука привидения оказалась теплой и сильной!

– Это я, – повторила девушка. – Не бойся. Я живая.

– Ты Евгения Борщевская? – прошептала я.

– Я Евгения Борщевская, – повторило мое отражение. И тихо засмеялось.

– Господи! – сказала я.

И медленно съехала на корточки по холодной кафельной стенке. Меня охватило дикое, безудержное облегчение.

Женя присела на корточки передо мной. Минуту мы с жадностью рассматривали друг друга.

– С ума сойти! – сказала Женя. – Ты просто мое отражение!

– Я хотела сказать то же самое, – призналась я. И спросила:

– Можно я до тебя дотронусь?

– Дотронься, – разрешила Женя.

Я протянула вперед дрожащую руку и осторожно дотронулась до ее плеча.

Плечо было настоящее и теплое.

– Убедилась? – спросила Женя.

– Убедилась, – ответила я и убрала руку.

Поднялась на ноги и вдруг вспомнила:

– За дверью мой охранник! Он тебя знает!

– Не бойся, – отмахнулась Женя. – Я мимо него прошла, и ничего. Не узнал.

Я перешла на шепот.

– А вдруг он сюда зайдет?

– Пошли в кабинку, – велела Женя.

Мы заперлись в кабинке. На всякий случай я уселась на унитаз и задрала ноги, чтобы из-под двери не светились две пары туфель.

– Мне сказали, что ты умерла! – начала я.

– Тетка Лена? – спросила Женя, и глаза ее недобро сощурились.

– Она, – подтвердила я.

– Старая сука!

Я нервно икнула. Подобных выражений в моем словарном запасе не было.

– Тварь, – продолжала бушевать Женя вполголоса. – Ничего, потом разберемся. Ты вот что…

Она не договорила, потому что входная дверь приоткрылась. Мы замолчали, прислушиваясь. Но в туалет никто не вошел.

Ясно. Мой вертухай проявляет бдительность.

Я издала характерный горловой звук. Сплюнула в унитаз и что-то неразборчиво простонала.

– Тебе плохо? – спросил охранник недоверчиво.

– Пошел вон! – ответила я слабым голосом и спустила воду.

Дверь закрылась.

Я приложила палец к губам. Слезла с унитаза, открыла дверь кабинки и выглянула наружу.

Никого.

– Где мы можем поговорить? – спросила я. – Мне нельзя надолго здесь оставаться.

– Здесь же и поговорим, – решила Женя. – Завтра. Приедешь вечером, часиков в девять. Полчаса потусуешься в зале, потом пойдешь в уборную. А я тебя найду.

– У тебя есть план?

– Есть, – ответила Женя. – Я вызвала частного детектива из Москвы. Он нам поможет.

– Хорошо, – пробормотала я и пошла к умывальнику. Женя хотела выйти следом, но я замахала ей ладонью.

– Сиди на месте! Выйдешь после того, как я уйду!

Подумала и восхищенно добавила:

– Господи, как ты не боишься?! Мимо охранника прошла, и хоть бы глазом моргнула! Отчаянная! Головой ведь рискуешь!

– Да ладно, – беспечно ответило мое отражение. – Умирала я уже! Столько раз умирала, что страх закончился.

И шепотом напомнила:

– Завтра! В половине десятого! Здесь!

– Хорошо, – ответила я.

Еще раз ополоснула лицо и пошла к выходу.

Охранник беспокойно топтался возле двери. Увидев меня, он расцвел, насколько это возможно при такой физиономии, и воскликнул:

– Ну, слава богу! Умирающий лебедь, наконец, явился!

– Соскучился? – огрызнулась я.

– Врача хотел вызывать, – ответил цербер. Я внутренне содрогнулась. С некоторых пор у меня появилась стойкая аллергия на это слово.

Мы вернулись в зал, где я заставила себя просидеть еще около часа. И даже еще раз посетила туалет. Но с Женей больше не увиделась.

Второй раз я провела в уборной не меньше пятнадцати минут. Пускай мои мордовороты привыкают к мысли, что посещение дамской комнаты – дело ответственное. В следующий раз будет меньше вопросов, почему я там застряла.

Домой я приехала далеко за полночь. Упала на покрывало, не раздеваясь, и сразу провалилась в сон.

Следующий день описывать вам не буду. Скажу только одно: я поняла значение слова «томиться».

Я томилась до самого вечера.

И только в восемь часов начала собираться в развеселый ночной клуб с дурацким названием «Зеленый апельсин». Интересно, почему апельсин зеленый? Либо он незрелый, либо претендует на неординарность.

И в том и другом случае хочется сказать: ну и дурак!

Я собиралась очень медленно, без конца поглядывая на часы. Но время тянулось еще медленней, чем мои сборы. Наконец я собралась, прихватила сумочку с мобильным телефоном, позвонила шоферу, распорядилась подать машину.

И лишний раз поразилась тому, насколько быстро я освоила хозяйский тон. Интересно, отвыкать от него будет трудно? Потому что отвыкать-то придется!

Шофер Миша откликнулся покорным возгласом:

– Через минуту подъеду.

Я положила трубку, взглянула на себя в зеркало в последний раз и пошла к двери.

Спустилась по лестнице, небрежно ответила на корректный поклон дворецкого, и уже хотела направиться к выходу, как вдруг меня окликнул тетушкин голос.

– Женя!

Я запаниковала.