Я и мой ангел

Домой шла нога за ногу. Обычно, на улице мне хорошо думается, но сегодня ни одна путная мысль так и не посетила мою бедную голову. Нужно было решить, кто из уголовников лучше – Локтионов или жирный боров. То, что они оба уголовники, сомнений не было. Но Локтионов выглядит и говорит прилично, а толстый типа боров, в натуре, двух слов связать не может. Хотя, теперь, узнав его национальность, я не исключала, что это только дешевая игра на публику.

Я вошла в квартиру, с силой захлопнула дверь и громко сказала:

– Знаешь, Даша, на хрена мне такая помощь!

Ответа не последовало. Только по комнате прошелестел легкий ветерок, и едва слышно зазвенели китайские колокольчики у входной двери. Наверное, Даша смеялась над моим возмущением. Им там, конечно, виднее, что для кого лучше, но я бы тоже могла это знать, если бы прочитала свою книгу судьбы. Буду все решать сама.

Глава 6

Задвинув подальше все идейные моменты, которым меня учили столько лет, через два дня я позвонила Локтионову – старшему и согласилась. Занятие у меня было не пыльное и даже приятное. Я сопровождала Виталия в поездках по городу, во встречах с партнерами, на приемах. Официально я называлась – референт. Да и кому бы пришло в голову заподозрить другое, кроме разве того, что я могу быть еще и его любовницей. Но, как ни странно, подобного не было и в помине, даже намека. Меня это радовало, и я мысленно извинилась перед Дашей за свою недавнюю, вызванную обстоятельствами грубость.

С Артемом мы вообще скоро стали приятелями. От него я между делом узнала, что у Виталия наличествует жена и ребенок, но отношения не складываются, и живут они раздельно. Сказав это, Артем посмотрел на меня, ожидая следующего вопроса, который, как женщина я просто обязана была задать хотя бы из любопытства. Он так откровенно ждал, что я из вредности ухмыльнулась и… промолчала. Всему свое время. Мне спешить некуда.

Через несколько дней на одном большом приеме я встретилась со старыми знакомыми. Правда, повели они себя совершенно по-разному. Замнач злобно покосился и сделал вид, что мы не знакомы. Локтионов – старший сделал вид, что не знает, где я до этого работала и, невинно улыбаясь, познакомил нас снова.

– Вам очень повезло, Виталий Павлович, приобрести такого, гм, референта, – буркнул замнач. Все трое понимали вопиющую двусмысленность его комплимента, но в приличном обществе существуют свои правила игры, которые соблюдаются воспитанными людьми, а им хотелось быть таковыми. Вскоре он незаметно растворился в толпе.

Проводив его глазами, я тут же увидела жирного борова, мило беседующего с каким-то представительным мужчиной. Виталий проследил за моим взглядом и по-своему понял его значение.

– Пошли, познакомлю, – тут же предложил он.

– Пошли, – сказала я, уверенная, что боров, так же, как замнач, сделает вид, что мы не знакомы.

Но здесь я ошиблась. Не успел мой шеф подойти к парочке, как Гольдман бросился ко мне, раскрыв объятия, как к любимой дочери, потерянной во время кораблекрушения.

– Надо же, – жалобно всхлипнул он, прижимаясь к моей груди, не из похоти, а потому что выше не доставал. – Я так ждал вашего звонка, а вас уже перехватили! Виталий Павлович, – обратился он к моему шефу, – я так вам завидую, так завидую! Такие девушки, как Ксения, на дороге не валяются.

– Ага, – ехидно поддела я, – Они выступают в стрип – клубах, если не стоят вдоль дороги.

Гольдман стал совершенно красный, маленькие глазки забегали. Я зловредно улыбалась, а Виталий, все схвативший на лету, совершенно спокойно ответил:

– Я, видимо, предложил ей лучшие условия.

– Да-да, конечно, – толстый Миша горячо схватил меня за руку и восторженно затряс, одновременно извиняясь: – Дорогая Ксения, надеюсь, вы на меня зла не держите?

– Что вы, Михаил Иосифович, конечно, нет! – успокоила я его с совершенно чистой совестью. Никакого негатива я к нему и в самом деле не испытывала.

– Познакомьтесь, Ксения, это Тарасюк Евгений Иванович, депутат областной Думы, – наконец, вспомнив о собеседнике, представил его Гольдман.

Депутат и его помощник – консультант, парочка еще та. Я пробормотала что-то вроде очень приятно и протянула руку. Кисть депутата, несмотря на всю его респектабельность, оказалась вялая, мягкая и противно влажная. Мне сразу захотелось вымыть руки. Странно, но даже толстяк – Гольдман на его фоне не вызывал у меня таких брезгливых чувств. Я извинилась и прошла в дамскую комнату и там тщательнейшим образом вымыла руки. В комнате никого не было, поэтому я позволила себе немного передохнуть и покрутиться перед зеркалом.