Я и мой автомобиль

 - Мой брат, - строго официально сказал Павлик, - занимается дистанционным управлением. Он проектирует дороги с направляющими силовыми линиями, по которым машины поедут сами, как в сказке. Колька устроился при завтрашнем дне как кот при сметане... А нам нужен рабочий, который в состоянии делать операцию за сто секунд сегодня...

Рука у меня стала покручивать. От нервов. Кончики пальцев стали неметь, как память кибернетической машины, лишенной тока.

 - Павлик, не лишай меня перспектив...

 - Что тебе надо? Перспективу тебе надо или автомобиль? Мечту тебе надо или сильный аккумулятор, чтобы не крутить ручкой?

 - Чтобы не крутить ручкой! - догадался я.

 - Так я тебя должен подбодрить. Ручка будет. На всякий случай. На случай плохого обслуживания... В проекте ручки не было, но мы ее вставляем.

 - Так это же хорошо! - обрадовался я, подумав об аккумуляторе, который месяц назад Генка, должно быть, унес на подзарядку и все еще не принес. - В конце концов, Павлик, все образуется. Если рабочему хорошо разъяснить, он не за сто секунд, а за пятьдесят все сделает.

 - Не за пятьдесят! - вдруг заорал Петухов.- Не за пятьдесят! За сто! Только за сто! Ни больше ни меньше.

На крик немедленно прикатился Филька. Он посмотрел на Петухова, присел и склонил умную голову к своему собачьему плечу. Пуговицы лучились перламутровым любопытством.

 - Дались тебе эти сто секунд,- обиделся я.- Только собаку вспугнул. Ты уже в самом деле хочешь из человека сделать автомат. Чтобы только и знал - гайки заворачивать, как Чарли Чаплин... Ты не прав... Рабочий прежде всего должен быть сознательным. То есть хочет - закручивает, не хочет - значит, надо его спросить: почему? Может, у него в этот момент рационализаторская мысль сверкнула? Или покурить ему охота? Или, скажем, мечта у него появилась - представить себе, как и что будет дальше...

 - А конвейер?! -закричал Пашка. - А конвейер остановить? Филька перекинул голову к другому плечу, не сводя с Петухова глаз.

 - Не люди для конвейера, а конвейер для людей. Правда, Филька? - резонно заявил я.

Петухов потрепал пса по кудлатой голове. Пес вытянулся, зевнул и завилял хвостом.

 - Выводить три раза,- сказал Петухов ласково.

 - Слушай, почему ты привел эту собаку мне?

- А кому еще? Ты единственный мой знакомый, который не выкинет собаку на улицу. Если вы не уживетесь - ты уйдешь, оставив ей квартиру. Ты гуманист. Ты ни фига не понимаешь в производстве, и поэтому я лучше расскажу тебе историю этой собачьей жизни. Ставь чайник...

Я уже знал, что Филька остается у меня...

ЧАСТЬ II

«ВЕШНИЕ ВОДЫ»

От автора

Наверно, это последний снег. Или предпоследний. Он играет на солнце запасными брильянтами, оставшимися от зимы. Брильянты подтекают, струясь родниковой водицей на асфальтовых буграх.

Я несу свою разгипсованную руку за пазухой. Мой автомобиль пока еще в гипсе, но гипс вот-вот развалится и на нем.

Я шагаю через двор нашего магазина, заваленный ящиками и бочками. Отрок Федор, расстегнутый на все пуговицы, какие только могут быть, насвистывает впереди меня. Он идет в булочную за угол, прифутболивая серые обломки льда.

Возле стены стоит жизнерадостная, румяная продавщица в белом халате, надетом на шубу, и бьет стеклянную тару. Осколки летят в ящик, сверкая на солнце.

 - Зачем вы ее так, тетя? - спрашивает отрок Федор.- Ее же можно сдать...

 - А она не сдается! - отвечает продавщица.- Я ее списываю. По акту. Проходи, мальчик!..

Федор думает и исчезает.

Банки лопаются, как ненужные елочные игрушки отшумевшей новогодней полночи. Продавщица утирает пот со лба. Ей, наверно, жарко. Грузный парень останавливается рядом со мною и минуты две молчит. Потом резко срывает с себя ватник, кладет на сугроб и подбегает к продавщице.

 - Кто ж так бьет?! - возмущается он.- Безрукая ты, елкин корень! Давай сюда!

Продавщица послушно отходит в сторону. Парень оценивающе смотрит на банки-склянки, захватывает сразу штук десять и, прекрасно крякнув, грохает их в ящик. Это доброволец. Дилетант с врожденными склонностями. Он ломает посуду так, что любо-дорого смотреть. Он расправляется с ней без разговоров, как храбрый воин с неприятелем.

 - Елкин корень! - кричит доброволец, загребая банки. - Елкин кор-рень! Елкин. кор-рень! Видала, как надо?

В ящике вырастает сугроб битого стекла.

 - Вот работник! -восхищенно говорит продавщица. - Такого бы мужика в дом!

 - А ты думала! Ломать - не строить! - отвечает парень и почему-то обнимает продавщицу за плечи.- Есть еще что ломать - давай!

 - Нету, - смеется продавщица, - все, что было, сломано! По акту!

 - Эх, рыжая! Елкин корень! - восклицает парень и надевает ватник.

Он уходит. Продавщица смотрит ему вслед и, хохотнув, мотает головою. Потом она вынимает из кармана халата карандаш и кричт в маленькую дверь:

 - Соломон Давидович! Подписывайте акт!

Я тоже ухожу и думаю, что если посуда не сдается - ее уничтожают по акту. Такова жизнь.

Соломон Давидович - знакомое имя. Где-то я его слышал. Ах да! Так звали одного библейского царя, известного своей мудростью. Я иду дальше, размышляя о многообразии жизни.

Отрок Федор опять выскакивает из-за угла: