Я и мои гормоны

Затем Эвелин перевела взгляд на Билла и стала внимательно всматриваться в его лицо, как будто надеялась увидеть там нечто такое, что могло бы ответить на ее вопрос. Наконец, она сказала:

– Нам надо поговорить.

– Поговорить? – переспросил Адреналин. – Звучит, как угроза. Я предпочел бы привычную перебранку.

– О чем? – спросил Билл.

– О нашем браке… какой он? Как бы ты охарактеризовал его?

Билл полагал, что это был риторический вопрос и что ему просто следовало сказать что-то краткое, после чего Эвелин подтолкнула бы его к правильному ответу.

– Не знаю, – ответил он.

– Да уж, – вздохнула она. – Я тоже не знаю.

– Господи, боже мой! – вскричал Адреналин. – А что она вообще знает? Куда это она клонит?

– Мы живем в одном доме, – продолжала Эвелин.

– Да, – согласно кивнул Билл.

Он уже понял, что грядут неприятности, и решил, что если спокойно и с достоинством принимать все, что жена скажет, то это сведет ущерб к минимуму.

– Мы ходим с тобой в гости. Нас всегда приглашают вместе, потому что мы нравимся людям как пара.

– Да.

– Очень странно, но мы такая же пара, как и многие другие. Мы даже более успешны и продержались дольше, чем многие из наших знакомых.

– Это верно.

– Но дома мы едва можем обменяться парой фразу, не поссорившись.

– Да. То есть нет.

Гормоны были искренне удивлены происходящим.

– Куда это она клонит? – спросил Феромон.

– Не думаю, что туда, куда нам понравилось бы, – неожиданно сказал Тестостерон. – Женщина, почему бы тебе не высказать все начистоту?

Тестостерон перешел на повышенные тона, но в действительности он не был заинтересован происходящим, поэтому Билл и не почувствовал никакого беспокойства.

– Так, может быть, в этом-то все и дело? – сказала Эвелин. – Дело в том, что мы выглядим как нормальная пара, и скоро у нас будет ребенок.

Эвелин отложила книгу и заглянула ему в глаза. Биллу вдруг стало ее жалко.

– Раньше мы вместе разгадывали кроссворды, – сказала она. – Тебе лучше всего удавались анаграммы, но когда буквы заканчивались, ты не знал, что делать. У меня это получалось лучше, но я никогда не могла завершить их в одиночку.

– Никогда, – сказал Билл.

– Наверное, нам нужно чаще разгадывать кроссворды.

– Точно.

– Я не против, – улыбнулась Эвелин. – Я хочу чего-нибудь выпить.

– Билл, пригнись! – хмыкнул Феромон, но никто не засмеялся.

– Хочешь чайку? – спросила она.

– Спасибо, нет.

Эвелин вышла из комнаты, а Билл размышлял, что, если бы он спросил про чай, это вышло бы по-дружески. Он подумал, какие мелочи теперь вдруг стали для них важны. Подняв глаза, к своему удивлению, он заметил Эвелин, которая все еще стояла в дверях и смотрела на него.

– По правде говоря, я не против выпить чаю, – сказал он.

Жена кивнула и вышла.

– Что бы это значило, черт побери? – спросил Гистамин.

– Может, это как раз то, о чем говорила Кейли? – предположил Серотонин. – Целый вечер с Эвелин без ссоры.

– Мне это не нравится. Это как-то расстраивает. Эвелин вернулась и присела в ожидании, пока закипит чайник.

– Давай обсудим мою беременность, – предложила она.

– Давай.

Никто не знал, что сказать дальше. Если Билл не хотел этого ребенка, если это не доставляло ему радости, то Эвелин ничего не хотела об этом знать. Ей было бы слишком тяжко вынести подобное. Если он был не против, то сейчас настало время сказать об этом.

– Эвелин, – наконец спросил Билл, – ты уже принимаешь препараты железа?

– Пока нет, – улыбнулась она. – Но это хорошая идея.

Билл думал, что бы ему еще сказать:

– Передняя спальня хорошо подошла бы для детской.

– Да, – ответила она и снова старательно улыбнулась. – Я там как следует уберусь, а потом мы вместе могли бы украсить ее.

– Было бы неплохо, – Билл подумал минуту, – или мы могли бы нанять кого-нибудь.

– Согласна.

Они сели вместе, и Билл снова увлекся передачей. Он ничего не потерял: кто бы ни появился на экране, все только бранились, и было совсем непохоже на то, что Хелен Миррен в этот раз все-таки разденется. Вдруг ему пришло в голову, что смотреть телевизор во время такой важной беседы не совсем правильно. Он оторвался от экрана, но Эвелин уже ушла.

Этой ночью гормоны развлекались тем, что заставляли Билла храпеть. Они разыгрались не на шутку. Немногим ранее, когда Билл уже засыпал, они неожиданно сделали так, что у него ужасно зачесался зад. Он зудел так сильно, что Билл понял – придется почесаться, но у него ничего не оказалось под рукой. Он постарался не обращать на это внимания, так как не хотел, чтобы ему под ногти попало дерьмо, но гормоны неистовствовали. Тогда он попытался вспомнить, когда в последний раз ходил по большому, и принимал ли он с тех пор душ. Если душ был после туалета, то все в порядке и можно почесаться. Биллу показалось, что если потереть ягодицы друг о друга, то зуд уменьшится. Он постарался сделать это незаметно, так как не был уверен, что Эвелин уже уснула и не полюбопытствует, чем это таким интересным он занят. Сжав ягодицы, он подвигал ими вверх и вниз, но эффекта не было.

– Давай, почеши свой зад! – кричал Феромон. Билл размышлял, что будет лучше: почесаться ногтем или сходить в туалет за бумагой.