Я и мой муж

Уходи, сколько тебе можно повторять! Эй, сестра, сестра! — он стал кричать и попытался встать!

В палату забежали медбратья и с силой уложили его обратно. — Простите, мэм, но вам лучше уйти отсюда!

Что с ним происходит, почему он так себя ведет?!

У него началась ломка, его организм требует наркотики!

Он такой агрессивный?!

А что вы ожидали от него, что он будет вас благодарить за спасенную жизнь?!

Но… Уходите, можете прийти, когда он будет спать.

Днем Даяна приехала к нему вместе с Джессикой.

Знаешь, Джесс, это я во всем виновата! Я спровоцировала его на этот поступок!

Не говори так, я разговаривала сегодня утром с Грейдом, он догадывается, кто его мог подсадить на это!

Но он стал их принимать только оттого, что был несчастлив со мной, я была слишком холодна с ним!

В этом смысле, это будет тебе урок!

Неужели нельзя было без этого?!

Я не могу ответить тебе на этот вопрос. По поводу детей, не волнуйся, они ничего не знают, он и так не часто был с ними в последнее время, постоянно в гастролях или на репетициях, для них его отсутствие уже привычно.

О, Джесс, я так тебе благодарна, я не знаю, что бы я без тебя делала! Но все равно, я чувствую себя такой виноватой.

Главное, что бы это ни вылилось в твой очередной стресс! Если тебе будет тяжело, то я всегда рядом, я переживаю твою боль вместе с тобой.

Мартин стоял на сцене почти в темноте, в ногах, густыми клубами стелился дым пиротехники, из-за чего все казалось каким-то призрачным и нереальным. Зазвучали первые аккорды, и Даяна вздрогнула, она узнала эту мелодию. Когда-то, очень давно, она ее уже слышала, «Отвержение», так, по-моему, она называлась.

Не гони меня прочь от себя,

Ведь каждому из нас отпущено определенное время:

Время быть счастливым и время умереть.

Мое время уже пришло, и я это сознаю,

Мне не что надеяться.

Мое время уже пришло, и я это сознаю,

Не гони меня прочь от себя.

Припев:

Я уже давно разбит, я в самом низу, на дне,

Я всеми забыт. Когда твои мечты умирают,

Тебе ничего не остается, как умереть вместе с ними.

Кто-то сказал, что время приходит и уходит, а мы остаемся.

Это не правда! Время ушло и тебя не стало рядом со мной!

Я остался один! Теперь я понимаю,

Что время моего счастья прошло, и теперь я должен умереть.

Мне не на что надеяться.

Не гони меня прочь от себя.

Припев:

Я видел тебя и любил тебя,

Я пошел за тобой, зная, что ты приведешь меня к смерти.

Я согласился с твоими условиями.

Так не гони же меня прочь от себя,

Я все равно умираю.

Припев:

Не гони меня прочь от себя,

Ведь каждому из нас отпущено определенное время.

Не гони меня прочь от себя,

Ведь каждому из нас отпущено определенное время.

Даяне стало страшно, пространство между ними застилала огромная, ревущая толпа, люди подпевали ему и размахивали горящими зажигалками, столько влюбленных глаз было устремлено на него, но как холодна и бездушна на самом деле это толпа. Они радостно подпевают ему, не зная, что эта песня о смерти и безысходности, о горе и страданиях. Они обожествляют своего кумира, не зная, что сейчас, на самом деле, он умирает перед ними, тает на их глазах, а они так радостны и беззаботны. Ей показалось, что он действительно может сейчас умереть. Мартин, Мартин! — она стала кричать вместе с толпой, не осознавая, что он не может ее услышать. — Мартин, о, Мартин! — по ее щекам потекли слезы. — Мартин! — ее голос сливался с гулом толпы и тонул в неизвестности. Какая то девушка, стоящая рядом с ней, тоже стала выкрикивать его имя. — «Да как она смеет, кто она та5кая, кто дал ей право?! Дура, он никогда не услышит тебя, ты для него никто, часть серой толпы! Но значит и я для него никто, я такая же, как и она.» — Мартин! — она стала кричать громче, пытаясь перекричать всю эту ревущую толпу. «Он никогда тебя не услышит, никогда тебя не увидит, ты для него часть серой толпы!» — от этой мысли у нее началась истерика. — Мартин! — неизвестно откуда появилась Джессика, взяла ее за руку и стала пробиваться к выходу.

Джесс, он совсем не слышит меня! Эта песня, она… Я знаю, пойдем, тебе надо выйти.

Даяна с трудом пробивалась сквозь обезумевшую толпу.