Я и мой Псих

Сказала и только после поняла, что вслух! Такие перескоки были выше моего понимания и терпения. Только что опрокинул, растоптав походя всю мою гордость, а теперь что?!

Наверное, из темноты он так и не понял, что я возмущена. Снова прижал к себе. Гладил по спине, целуя между словами:

 — Глупенькая, ты хоть немного думаешь обо мне? Я столько ждал этого. Ты хоть представить можешь, как я тебя хочу? Думаешь, одного раза достаточно?

— Вы… отвернулись…

— Что?

Лонгвей чуть ослабил объятья и отодвинул меня, пытаясь рассмотреть. Я глаз на него поднять не могла!

— Боже! Что ты подумала?!

И тут же притиснул к себе. Я чувствовала, как участилось его дыхание. Его жаркое и твердое тело слишком близко было, и от этого путались мысли.

— Ты что хотела — чтобы я набросился на тебя сразу же? Ты такая красивая. Мне смотреть на тебя больно.

Сердце пропустило удар. Внутри задрожало что-то где-то в районе солнечного сплетения от его слов. Но только ими Лонгвей не ограничился. Снова принялся целовать, жаля своими горячими губами плечо и шею. А потом и губы.

Но долго этот поцелуй не продлился. Он едва ли не с силой отодвинул меня от себя. А потом поднял на руки и отнес к постели. Уложил и одеялом накрыл, по самый подбородок его натянув. А потом прижал его, лишая меня возможности пошевелиться, нависнув сверху.

— Хватит. Не хочу делать тебе больно.

И словно сам себе противореча, тут же поцеловал меня в лоб и висок. Его судорожный вздох запутался в моих волосах. Резко оттолкнувшись, он встал и быстро ушел.

21 глава

Я думала, что не смогу заснуть, а на самом деле провалилась в сон и сама не заметила как.

Пробуждение было… Даже не знаю, как это назвать. Могу только ход событий описать. Я проснулась от того, что кто-то коснулся моего лица. Точнее, на мой рот надавили. Да так, что попытавшись что-то сказать, я поняла, что губы не двигаются. Что-то удерживало их. Распахнув глаза, я ничего увидеть просто не успела. На лицо что-то накинули, а потом меня перевернули несколько раз! Я не могла двигаться, так плотно меня замотали, как я потом узнала, в моё одеяло. И после этого меня подняли и куда-то понесли. Разумеется, я пыталась вырваться, но особенно не преуспела. Быстро стало слишком жарко, да и тратить силы на напрасные усилия не стоило. Чем-то это должно было закончиться рано или поздно.

Судя по тому, что я слышала и могла понять, вскоре я оказалась в машине. Ехали мы не очень долго. Я… не боялась. В первую очередь потому, что просто представить не могла, кому и зачем я могла понадобиться настолько, чтобы нужно было столько нелепых усилий прилагать. Мы же не в кино! Разыгрывать похищение мог только один человек. И раз уж я попалась… испорчу ему удовольствие!

Хотя… немного подумав и «остыв» во всех смыслах этого слова, я фыркнула от смеха. Вот уж не думала, что смеяться с заклеенным ртом так проблематично. Меня просто распирало от хохота. Со стороны это, наверное, выглядело как-то иначе, а я веселилась и никак не могла остановиться!

Машина остановилась, и меня аккуратно вынесли наружу. Шагов тридцать по прямой, потом какая-то лестница, еще несколько шагов, и меня наконец-то усадили. Что-то щелкнуло, и закрывающее мне голову одеяло наконец сдвинули вниз.

Как и ожидала, я увидела Лонгвея рядом с собой. А находились мы… в салоне самолета! Этот салон я раньше видела, но только со стороны. Конкретно на этом самолете я уже летала. Если конечно у Лонгвея их не несколько…

Мой взгляд скользнул к выходу. Там с сосредоточенным видом стояла стюардесса. Сколько людей по пути нас видело, я тут же подумала. И ни один и слова не произнес! Судя по виду девушки, ей стоило немалого труда держать себя в руках и не пялиться на нас во все глаза. Она закрывала дверь, или как это называется — «люк»? И в таком случае она его не закрывала, а что делала? «Задраивала»? Но мы же не на подводной лодке! Эти мысли почему-то опять меня рассмешили, и я фыркнула громко.

Лонгвей решил, что так я выражаю недовольство. Потянулся и осторожно отклеил скотч, закрывавший мне рот. Я была пристегнута к креслу вместе с одеялом, опознанным только что. Двигаться нормально было проблематично.

Бросив взгляд на Лонгвея, я демонстративно подергалась, намекая на то, что меня нужно освободить до конца. У него был немного озадаченный вид. Наверное, ждал, что я буду возмущаться? Тем не менее он внял моему молчаливому требованию и, отстегнув ремень, помог ослабить окутывающее меня одеяло. Избавившись от него, я облегченно вздохнула и села в кресло уже так, как мне было удобно.

— Куда мы летим? — посмотрев в иллюминатор с преувеличенным интересом, поинтересовалась я.

Смотреть было особенно не на что. Машина, по всей видимости та, на которой мы приехали, уже скрылась из моего поля зрения. Поэтому я поправила рукав своей ночной рубашки и только после этого вопросительно посмотрела на Лонгвея, напоминая, что всё ещё жду ответа.

Он сидел на подлокотнике кресла и смотрел на меня, нахмурившись. Я посмотрела по сторонам.

— Мы никуда не летим?